В мире достигнута вожделенная сингулярность. Сингулярность — нечто единичное, особенное, происходящее лишь однажды. Точка, к которой события стремились, пока не разрешились уникальным исходом. Человечество, наконец, воплотилось в уникальной единичности, неразличимости (все же в масках!), слитности и неразделенности.
Условно можно представить такую картину: на операционном столе громоздится огромная туша человечества, а вокруг суетятся, шепчутся, подмигивают и просто насмехаются врачи. Они знают тайну сингулярности, но никогда ее не выдадут. Иначе, сингулярность, эта многочисленными точными действиями слепленная хрустальная ваза, разрушится на тысячи осколков. Тем более, что за спинами прохаживается шеф больницы, стерегущий свой бизнес. Теперь важно медленными, постепенными действиями сужать пространство, одновременно смыкаясь с тушей в неведомой бездне, уносящей в космические спирали всех участников этого колдовского деяния. Самым опасным продуктом будут объявлены хлебо-булочные изделия. Например, уже сегодня, 16.05.2020, МЧС России предупредило о риске передачи коронавируса через чипсы. (https://www.kommersant.ru/doc/4347465)
Моя точка зрения на текущие события в мире состоит в том, что я вижу в них долгожданную фазу социокосмических процессов, о которых говорил еще Платон. Интересная статья В.А. Сахно «Благо Платона и онтологическая сингулярность» (http://www.trinitas.ru/rus/doc/0016/001h/00164382.htm ) сподвигла меня на более подробное изложение этой точки зрения, которое будет сопровождаться цитатами из этой статьи.
В предыдущих наших статьях мы довольно часто упоминали идею Единого, Целого как азимута нашей философской ориентации. Гермес первый отождествил Единое и Благо, из чего следовало, что Бог – это и есть Единое и Благо в одном лице. Платон напрямую не связывал проблему единого и блага. Платон исследует их порознь: благо стало объектом исследования главным образом в диалогах «Государство» и «Тимей», а единое — в диалоге «Парменид». Отсутствие прямых высказываний Платона по поводу единства и различия единого и блага оставляет комментаторам огромное поле для произвола. Платон определяет «идею» блага как Бога. Благо есть Бог. Поэтому, человек стремясь к познанию блага, стремится к познанию сущности Бога. Определение «идеи» блага как Бога позволяет сделать вывод о том, что благо для каждого человека и каждой вещи чувственного мира одинаково. Более того, оно одно для всего мироздания. Вот тут-то и выплывает связанная воедину с Благом идея Единого, которую сформулировал еще Гермес.
Но Платон не желает подчеркивать их единства. Во-первых, что речь о благе у Платона идет исключительно в возвышенном свете. По большей части, это диалог «Государство», где речь идет об идеалах социума, и, это диалог «Законы», где само название говорит за себя.
Во-вторых, сам характер семантического спектра слов с корнем «благ»: благополучие, благоустройство, благородство, благочестие, благообразие, благоприятное … , применяемых Платоном, говорит нам о некоем универсальном аспекте этого блага.
В-третьих, Платон придает некий нормативный характер не только в отношении деятельности в рамках хозяйствования в государстве, но и о принципах здорового образа жизни. И почти в каждом случае обнаруживается некая фундаментальная двойственность («Законы»):
И если обобщить мысленно все его размышления под неким «флагом» размежевания Единого и Блага, то это будет определенная гармония нормативности в двойственности. Эта нормативность, начинается с личного, локального поведения (благочестия) в эмоциях и страстях, в питании, в занятии хозяйством и ремеслом, до его глобального проявления в уважении земельных границ другого и его прав в судопроизводстве. И что интересно, эта нормативная двойственность оптимизируется в общественном единстве, превращаясь в социальные законы поведения, достижения науки и техники, образцы искусства, гармоничные личности.
Но сегодняшняя ситуация, выразившаяся в тенденции к сингулярности, опровергла Платона и подтвердила правильность точки зрения Гермеса. Двойственность позиций исчезла, оставив единую тотальную сингулярность, в которой Благо и Единое уже неразличимы. Нет никаких правил, норм поведения, принимаемых сообща правовых принципов и т.д. Все растворено в Едином.
Уже человек «сам по себе» есть сингулярность, поскольку в нем десятки триллионов «единиц» объединены единой целью выживания через здоровье. Именно благодаря такой интеллигибельности единства, процесс «единичности» глобальной двойственности метаболизма как субстанциальная сущность (пассивное/активное) поддерживается на всех уровнях Универсума, создавая предпосылки организменности.
Дальше наступает очередь социума. Он становится точно таким же единым организмом, в котором скоро будут течь единые потоки крови и фиксироваться единые симптомы болезней. Самым сильным выражением сегодняшней единой нормативности становится число, цифра, статистика, которая стала мерой семиотического и вещественного, подтверждая другую сторону представления Платона о едином онтологическом (технологическом) устройстве мира на принципах подобия. А то, что единство создается подобным Платон прекрасно понимал. Но так же прекрасно понимал, что в реальности это осуществимо только относительно. Отсюда возникают несогласованности, которые человечество пыталось нивелировать социальными законами.
Но наступило прозрение. Сингулярность – это отражение эйдетического устройства мира, она служит стержнем эволюции. Это можно сформулировать так. Сингулярность есть доступное для человечества благо, осуществляемое через единое. Сингулярность (по большому счету) это кибернетическое явление. И сама кибернетика выдвинулась вперед именно потому, что онтологическая сингулярность не была понята должным образом. Хотя восточная медицина этот принцип в медицине (в частности, в акупунктуре) понимала еще в древности, поскольку ее два базовых принципа: Инь-Ян (двойственность мира) и теория пяти элементов У-Син (кибернетико-эволюционный аспект) был известен давно.
Основой онтологической сингулярности стали не социальные нормы, а число, а точнее, статистика, стохастический тип движения, который отражается в показателях, важнейшим из которых является дисперсия. Отклонение от математического ожидания (оптимума) служит одновременно критерием отбора, с одной стороны. А с другой стороны, при изменении природного ландшафта, это служит основаниям для видоизменения популяции.
Смысл данного движения в статистике в сохранении и поддержании симметрии до определенного уровня, после которого может наступить новое видообразования. Т.е., из точки сингулярности возникает совершенно новое формообразование. Онтологическая суть стохастического типа движения состоит в том, что оно «не выбирает лучшее из двух зол», а вообще его не допускает! Оно поддерживает как здоровье «одного» индивида из разнообразных «частей», так и эволюционное (видовое) разнообразие индивидов как «многое», при наличии связей между ними, т.е., действует на уровне социума.
Любой организм, понимаемый как «одно», построен на принципах ортогональности. Между мышечной системой и системой внутренних органов никаких «противоречий» нет, и даже наоборот – это конструктивная, субстанциональная пара. . То есть, не только наши организмы имеют примерно эквивалентное (~1) отношение скелетно-мышечной системы к внутренним органам, но и техника продолжает эту тенденцию сингулярности. Ясно, что примерная зависимость есть у автокранов, экскаваторов и других «трудящихся» механизмов. Это к тому, что природа привела человека к такой двойственной деятельной форме на помощь себе, а не для уничтожения экологии.
Когнитивная сфера (мозг) – это технологическое продолжение этой двойственности. Здоровье любой системы отражает статистическая дисперсия, в идеале равная нулю – полное согласование [3]. Этот факт наличия цели у природы (ей нужны здоровые) пока не понят ни в философии, ни в науке.
То же самое взаимосогласование ожидается и в социуме! История свидетельствует о 3-тысячелетнем периоде существования Чатал-Гююка без войн, без классовых конфликтов и без государства при приблизительном материальном равенстве всего населения. (См. статью в нашем сайте http://crossroadorg.info/grig-revol/ общество свободы и равенства, существовавшее на протяжении 3000 лет. )
Наличие «противоречий», на которое настойчиво указывал Гегель, возможно исключительно как «многое». В онтологическом плане оно символизируют рассогласование среди индивидов по поводу общих достижений, и его можно смело квалифицировать как болезнь. «Борьба» по поводу «противоречий» («белых» и «красных») ведет исключительно к потерям в эволюционном движении. Это означает, что в условиях сингулярности усиливаются силы социального притяжения, растет скорость спиралевидного эволюционного движения в силу чего люди еще теснее прижимаются друг к другу, и любые попытки агрессий, попыток аннексий или военных авантюр будут встречены резкой защитной реакцией консолидирующегося социума. Планирование военных операций при этой тенденции стоит отложить.
В этом же глубинный антропологический смысл стохастизма в эволюции. Человек уже не сможет делиться по видам – он достиг вершины как вид. Если он не будет себя понимать экологически ответственным, то попросту будет терять общественную активность (как динамическую гармонию), пока не вымрет.
Стохастизм (см. рисунок наверху) как тип движения, служит фильтром для будущего: он производит как генерирующее воздействие на социум (минимизация дисперсии), так и обратное расщепление социума на множество потенциально возможных комбинаций из предыдущей стадии. Овладение механизмами этих тенденций качественно улучшит постсингулярное развитие мирового социума.
Э.Р.Григорьян