Книга светлой памяти А.В. Платонова “Трагедии Финского залива” переиздавалась не раз. В ней он поднял очень важную тему о военно-морском искусстве и термине флотоводец, которое часто употребляется вольно. Что касается И.С. Исакова, его часто именуют флотоводцем. Так, статья Макарова К. В. о нём называлась “Флотоводец, учёный, писатель” (журнал “Военная мысль“, 1988, № 5, С. 69—76). А.В. Платонов считает, например, что адмирала флота и наркома ВМФ Н.Г. Кузнецова некорректно считать флотоводцем. Вопрос не тривиальный.  Приводим ниже эту главу книги Платонова из сайта Милитера.ру. В отличие от других глав, в этой “философской” главе нет прямого упоминания И.С. Исакова, но тема главы относится к нему и ко всем военачальникам на флоте.
Об авторе
Андрей Витальевич Платонов (1950 — 2015) – сын вице-адмирала В.В. Платонова (1925 – 2017), военно-морской историк, педагог, доктор военных наук (1997 г.), профессор (1998 г.), капитан 1 ранга. Его краткая биография – https://www.koob.ru/platonov_a_v/

Что такое военно-морское искусство?

На первый взгляд вопрос может показаться чисто формальным — откройте солидное энциклопедическое издание и почти наверняка найдете там соответствующее определение. Если убрать некоторые разночтения, то все сходятся в том, что военно-морское искусство есть теория и практика подготовки и ведения военных действий на море{71}. Единственное, что здесь может вызвать вопрос, это почему «теория и практика»? Ответ обычно заключается в том, что военно-морское искусство, с одной стороны, имеет свою теорию, а с другой стороны, имеет прикладной характер, то есть практическую направленность. [618]

Со всем вышеизложенным можно и нужно согласиться, однако почему больше ни одна наука из тех, что мы изучали в школе или ВУЗе, в своем определении не несла этого словосочетания — «теория и практика». Почему военное искусство — это теория и практика, а математика или химия не «теория и практика»? Что, последние не имеют практической направленности?

Но сначала, не получив пока ответа на первый вопрос, давайте параллельно задумаемся, почему столь серьезное дело, как война, отнесено к искусству наравне с живописью, балетом и уж совсем несерьезной эстрадой? Великий Клаузевиц так и писал: «Война это искусство, а не математика!».

По-видимому, не ответив сразу на два эти вопроса, мы не сможем разобраться, что представляет из себя военно-морское искусство.

Давайте начнем с понятия «искусство». Обобщая различные формулировки, можно сказать, что искусство — это прежде всего творчество, которое заключается в индивидуальном (субъективном) осознании какого-либо явления, в создании своего индивидуального мысленного образа этого явления, в своем индивидуальном выражении этого образа в свойственных данному искусству формах. Например, нам предложили решить какую-то математическую задачу. Даже если мы не будем переписывать ее решение друг у друга, если даже мы в ее решении пойдем различными путями, правильный ответ у всех будет один. При этом правила математики мы все равно будем выполнять одинаково. В любом искусстве (не только в военном, а в любом другом — живопись, музыка, театр и т.д.) тоже есть свои правила, и они вполне конкретны, зачастую не менее конкретны, чем математические. Однако если мы все будем рисовать один и тот же стол или писать сочинение на одну и ту же тему, то у всех нас будет свой, индивидуальный результат. Вряд ли у кого возникнут возражения по этому поводу применительно к художественному творчеству, но все это в равной мере относится к искусству военному. Именно в силу того, что основа любого Решения на применение сил флота в военных действиях является исключительно продуктом индивидуального творчества, эта деятельность и отнесена [619] к искусству{72}. Отсюда напрашивается два вывода. Во-первых, военным, как и любым другим, искусством овладеть может не каждый, а только лишь «осененный искрой божьей». Во-вторых, любое произведение искусства, в том числе военного, всегда имеет конкретного автора{73}. Последний вывод важен для того, чтобы в будущем не дать себя убедить, с одной стороны, в том, что тот или иной благоприятный исход из тяжелейшей ситуации — это везение; с другой стороны, что причина поражения — это просто роковое стечение обстоятельств.

А теперь вернемся к вопросу, почему военное искусство, как кстати, и любое другое, это «теория и практика». Дело в том, что в искусстве невозможно стать великим, будучи или теоретиком, или практиком. В математике, физике, химии это возможно, а в искусстве — нет. Если человек в совершенстве познал теорию военного искусства, но не имеет практического опыта управления силами, из него получается профессор, которому, естественно, нельзя доверить ведение реальных военных действий. Да они обычно в полководцы и не стремились, хотя многие из них свои знания реализовали в штабах. Как пример можно вспомнить таких военных теоретиков, как все тот же К. Клаузевиц, или американец А. Мэхэн, или наш соотечественник Николай Лаврентьевич Кладо. Если человек имеет колоссальный опыт службы, но слабо подготовлен теоретически, то из него получится военачальник, который будет наилучшим образом управлять вверенными ему силами в повседневной жизни вдали от противника, но в боевой обстановке может бездарно загубить десятки [620] тысяч человеческих душ и не выполнит поставленной задачи. И только из человека, в равной мере обладающего глубокими теоретическими знаниями и огромным практическим опытом, может получиться полководец или флотоводец. Весь опыт прошедших войн полностью это подтверждает, так как почти все общепризнанные полководцы и флотоводцы являлись и авторами военно-теоретических трудов. Например, «Наука побеждать» А.В. Суворова или «Рассуждение по вопросам морской тактики» С.О. Макарова.

Если заглянуть в Военный энциклопедический словарь, то мы найдем там, что «военачальник это войсковой или флотский начальник, занимающий высокую командную или штабную должность в вооруженных силах государства. Понятие «военачальник» является обобщающим, в т.ч. для флотоводцев и полководцев». Таким образом, флотоводец или полководец обязательно является военачальником, но последний совсем не обязательно будет флотоводцем или полководцем. Под «полководцем» в Словаре понимается «военный деятель, военачальник, умело руководящий вооруженными силами государства или крупными воинскими формированиями (как правило, оперативно-стратегическими объединениями) во время войны, владеющий искусством подготовки и ведения военных действий». Аналогичное определение в Словаре дано флотоводцу. Здесь для нас является очень важным понять, что подразумевается под «владеющий искусством подготовки и ведения военных действий». Почему вообще возник этот вопрос? Да потому, что если речь идет о полководцах, то там, как правило, все понятно, там всегда указываются конкретные военные действия, которые они подготовили и провели. Такими действиями являлись операции различного масштаба, которыми лично руководили полководцы на основании принятых ими лично Решений. Сказанное легко проследить на примере Великой Отечественной войны, где, с одной стороны, все известные полководцы имели свои операции, а с другой стороны, все операции имели своих авторов (они же исполнители). Совсем другая картина получается с флотоводцами Великой Отечественной войны. Например, общепризнанный флотоводец Н.Г. Кузнецов лично не провел [621] ни одной операции. Да он в силу своей должности, будучи Наркомом ВМФ, и не мог их проводить, так как Военно-Морской Флот является видом Вооруженных Сил, а они операций не проводят. Таким образом, с точки зрения военно-морского искусства, Н.Г. Кузнецов является военачальником, но не является флотоводцем. Причем его потенциальные флотоводческие способности просто не могли быть реализованы, и мы не можем знать, состоялся бы этот военачальник как флотоводец. В отличие от Н.Г. Кузнецова все командующие флотами проводили свои операции и по формальному признаку могут относиться к флотоводцам, однако в определении сказано, что только «владеющий искусством подготовки и ведения военных действий» может считаться флотоводцем. Таким образом, мало лично подготовить и провести операцию, нужно чтобы эта операция была проведена искусно или, как минимум, успешно, что далеко не одно и то же. Например, командующий Краснознаменным Балтийским флотом В.Ф. Трибуц, безусловно, являлся военачальником — восемь лет командовал самым мощным флотом страны! Во время войны лично подготовил и провел как минимум одну операцию по прорыву сил флота из Таллина в Кронштадт. Оценки этой операции противоречивы, но именно они дают право отнести или не отнести В.Ф. Трибуца к флотоводцам. А вот З.П. Рожественского обычно однозначно лишают звания флотоводца за разгром возглавляемой им эскадры в Цусимском проливе, хотя анализ его послужного списка дает все основания отнести его к военачальникам. С точки зрения военно-морского искусства подобное отстранение З.П. Рожественского от высокого звания может быть корректно только в том случае, если мы точно знаем, что на его месте другой флагман это сражение мог не проиграть.

В России принято считать, что военное (военно-морское) искусство является составной частью военной науки. Если обобщить несколько энциклопедических определений, то военная наука — это система знаний о законах и военно-стратегическом характере войны, путях ее предотвращения, строительстве и подготовке вооруженных сил и страны к войне, способах ведения вооруженной борьбы. [622]

Обратите внимание на словосочетание «система знаний». Физическими носителями системы знаний являются научные труды, научно-исследовательские работы, таковыми же должны являться учебники, учебные пособия, лекции и так далее.

Одновременно объективно всегда существует еще одна система, которую применительно к нашей теме «возглавляет» военная доктрина. В общем случае под ней понимается система принятых в государстве взглядов на сущность, цели, характер возможностей будущей войны, на подготовку вооруженных сил и страны к войне, способах ведения вооруженной борьбы. Здесь обратите внимание на словосочетание «система принятых в государстве взглядов». Физическими носителями системы принятых в государстве взглядов кроме текста самой военной доктрины являются боевые руководящие документы, в том числе, например, «Наставление по ведению морских операций» (НМО-40), с которым отечественный ВМФ вступил в Великую Отечественную войну, Боевые уставы, различные Тактические руководства и так далее.

В повседневной жизни мы часто пользуемся одновременно как системой знаний, так и принятых взглядов. Например, Вы едете летом в отпуск на поезде, отходящем в 23:00. И есть все основания надеяться, что в 23:00 поезд тронется и унесет Вас к теплому морю, так как во всей стране в данном часовом поясе 23:00 — это одиннадцать часов вечера. В это же время штурман на корабле, решив определить свое место по небесным светилам, для расчетов примет не 23:00, а 21:00. Почему? Потому что для определения своего места штурману необходимо фактическое время, соответствующее положению конкретной точки на Земле в пространстве. Это время существует объективно, и мы его знаем благодаря системе научных знаний. Одновременно в нашей стране в 1930 г. ввели так называемый декретный час, а с 1981 г. весной мы стали переводить стрелки еще на час вперед, переходя на так называемое летнее время. Вот и получилось, что согласно системе знаний Ваш поезд тронулся в 21:00, а согласно принятым в государстве взглядам — в 23:00. [623]

Обе эти системы — научных знаний и принятых в государстве взглядов — существуют объективно и в любой стране. Это вполне естественно, так как не всегда можно воспользоваться системой научных знаний «в чистом виде» для практической деятельности, поскольку она не может учитывать национальных, экономических, физико-географических и других существенных особенностей конкретного государства. Одновременно, чем система принятых в государстве взглядов ближе к системе научных знаний, тем в большей мере можно воспользоваться наработанным человечеством опытом, прогнозировать исход тех или иных событий. Причем зачастую не важно, насколько одна система расходится с другой, а важно знать конкретную величину расхождений. Именно знание этого зазора позволит и на поезд не опоздать, и точно определить свое место в море. Кроме того, чтобы знать насколько система принятых взглядов по данному вопросу отличается от научных знаний, надо быть уверенным, что мы владеем именно научными, а не квазинаучными{74} знаниями. Это очень важный момент. Если какая-либо область знания подменена принятыми в государстве взглядами, то такая страна обречена на провал в данной области. Это в полной мере относится и к военно-морскому искусству.