В 1843 году вышло второе издание книги генерал-лейтенанта, военного историка Н.И. Ушакова (1802-1861) “История военных действий в Азиатской Турции в 1828-1829 годах.” К сожалению, книги нет в Интернете в текстовом виде. “Хачмерук” оцифровывает и публикует фрагменты книги. Некоторые заглавные буквы в тексте уменьшены.
На этой странице Примечания в Части 2 книги.
Страницы 299-303
Примечания
с. 299
Первое
Опыты столь частых войн с Оттоманской Портой невольно приводят нас к следующему вопросу: отчего турки, допуская иногда над собою легкие победы в поле, дерутся всегда в крепостях с постояннейшей твердостью и с большим искусством? Причины тому много-различны и вот, кажется, главнейшие из них:
А) Нерегулярность, существовавшая доселе в войсках турецких
Покуда неустроенные толпы их остаются на месте, порядок и повиновение еще сохраняются; но лишь только первое движение сделано, как единство этой массы разрушается невозвратно, и ни один байрактар, не только Паша, не в состоянии удержать при себе малой части подчиненных. Толпы; разделившись на меньшие кучи, скачут в ту и другую сторону по собственному произволу; отважнейшие нападают с фронта, другие, не столько мужественные и гораздо многочисленные, спешат занестись во фланги, стараясь укрыться от прямых, губительных выстрелов артиллерии. Несколько картечных залпов довершают беспорядок и они, или скачут обратно к прежней своей позиции, или, рассыпавшись длинной цепью, наездничают пред лицом колонн поодиночке. С трудом можно увлечь их в новую атаку, которая опять производится с тем же отсутствием всякого единства и средоточия.
В отступлении их беспорядочность является еще сильнее. (Стоит только какой-либо части обратиться в бегство, целая масса не замедлит последовать за ней, и никакая власть не будет достаточна уже к восстановлению дела. Это общее свойство азиатских нерегулярных войск.
Разумеется, что при защите крепостей подобные, важные их недостатки и несовершенства сами собой уничтожаются. Сидя безопасно, позади благонадежного прикрытия, турок, со свойственным ему равнодушием, готов проводить на валу целые сутки без всякой усталости, не будучи обременен ни одеждой, ни оружием. Здесь он охотно исполняет свое назначение; повинуется слепо начальнику и, не гарцуя на коне, не увлекается слишком далеко своей запальчивостью. Под защитой стен мужество одушевляет каждого из них одинаково: никто не боится попасть на слишком губительный огонь артиллерии и всякой уверен, что его не обойдут ни с тылу ни с флангов.
с. 300
Б) Искусная ружейная стрельба
Каждый турок, как и всякий из воинственных азиатов, растет и воспитывается с оружием в руках; поэтому цельная и ловкая стрельба есть у них способность общая. Но в полевом сражении разве только неприступность позиции: в ущельях гор, на скалах, в местах лесистых и тому подобных, может доставить средства пользоваться столь свойственным им преимуществом, и в таком случае они уже дорого уступают поверхность; каждый овраг, каждое дерево и могильный камень отдаются после упорной перестрелки; однако же редко встречается надобность атаковать в поле такого рода позиции с лица; удар во фланг или тыл более или менее бывает возможен и, следовательно, там есть способ избежать неравного с ними боя. При атаке крепостей это преимущество, по мере сближения осаждающих к стенам, становится, напротив, более и более гибельным. Удивительная меткость стрельбы подвергает ежеминутной опасности все работы, производящиеся на дистанции ружейного выстрела. Этого мало, они, выходя ночью скрытно вне стен, подползают к траншеям на самое близкое расстояние и невидимо поражают людей в рядах прикрытия или посреди рабочих. На бреш-батареях прислуга артиллерийская не только действующая через банк, но и через амбразуры, подвержена бывает беспрестанному ружейному огню, очень редко открываемому с крепостных стен без пользы для осажденных. Когда же штурм предпринят, то вновь это преимущество является слишком очевидным. Они встречают обыкновенно штурмовые колонны, столь убийственным и беспрерывным градом пуль, что очень часто самые храбрейшие войска, не в состоянии будучи выдержать, останавливаются, обнаруживают замешательство или даже обращают тыл. Если атакующим удалось овладеть проломом, то внутри крепостей или укрепленных городов турки находят новое средство к упорной и выгодной для них защите; они залегают в строениях, обыкновенно примыкающих там к внутренней сторон крепостных стен и пользуясь этими, так сказать, готовыми абшнитами, еще раз встречают идущие колонны жестоким ружейным огнем и потом бросаются в сабли и кинжалы, — уступая победу шаг за шагом с постоянно продолжающеюся для неприятеля опасностью. Таким образом случалось неоднократно, что атакующие войска не только бывали отражаемы без успеха, при самом подходе к брешу, но даже проникнув и за вал, нередко принуждаемы были к отступлению оттуда после кровопролитной битвы внутри крепостей.
с. 301
В) Удивительная ограниченность в потребности жизненных припасов
Турки, как и все вообще азиаты, могут довольствоваться в нужде самой скудной пищей. Полфунта хлеба, а за неимением его, горсть разваренного риса или простого пшена, без всякой другой приправы, удовлетворяют их на целые сутки и такой недостаток не только не уменьшает в них бодрости; но даже нисколько не ослабляет и физических сил. При скудном содержании, болезни между гарнизоном свирепствуют очень редко, и бывали примеры, что в крепости, взятой после продолжительной осады и терпевшей крайнюю нужду в продовольствии, больных почти вовсе не находилось: несмотря на самое знойное время, дурное качество воды ‚ чрезмерное стеснение воздуха в стенах и тому подобные побочные причины.
Таким образом, предпринимая осаду азиатской крепости, наступающий неприятель не только может встретить препятствия в одной упорной и стойкой защите гарнизона или в прочности и выгодном расположении внешней обороны; но вместе с тем, и в строгой умеренности их жизненного содержания и самой твердости физических сил. Часто видим, что осаждающий корпус при всей свободе своих действий, при всем избытке продовольствия, в первый период осады приходит наконец в крайность, подвергается повальным болезням, недостатку съестных припасов и принужден бывает отступить без успеха со значительной потерей умерших; тогда как осажденные турки, при ограниченности своих способов, еще имеют средство продлить защиту укрепленного пункта. Из этого следует, что система продолжительной блокады и стеснения посредством голода, с такой пользой употребляемая иногда против европейских крепостей, едва ли может иметь место в азиатских войнах. Иначе осаждающие должны будут снабдить себя заблаговременно по крайней мере десятерным количеством продовольствия против того, которое может быть в осажденной крепости; ибо в случае недостатка, при упорной обороне гарнизона, они лишены возможности обеспечить себя им на месте: особенно в Азии, где, как мы уже показали, отнюдь не должно рассчитывать на средства земли.
с. 302
Второе
Турки и персияне большие охотники производить огонь из своей артиллерии на самую дальнюю дистанцию. В деле против них задние колонны наступающих войск всегда бывают подвержены преимущественно действию их ядер и гранат: из которых последние почти никогда не лопаются. Это же обстоятельство весьма много благоприятствует атаке, по мере сближения к занимаемой ими позиции. Можно сказать, что на дистанцию кратчайшего выстрела подход к турецкой и персидской артиллерии всего безопаснее. Без познания теории артиллерийского искусства, без умения посредством простой сноровки определять дальность полета: по соображению пространства, времени и силы пороха, они обыкновенно стреляют большей частью наудачу и по однажды избранному направлению. Нужно прибавить к тому всегдашнюю непропорциональность их зарядов, которых готовый запас хотя и возится при полевой артиллерии, однако же редко употребляется для стрельбы в определенных, для каждого калибра картузах. Особенно артиллеристы турецкие любят стрелять не только двойным количеством пороха, но нередко заряжают орудия свои вместе двумя ядрами. При столь важном отсутствии порядка и определительности, без сомнения они с трудом или даже случайно, могут попадать вновь на верный выстрел, если бы однажды из-под него вышли. Таким образом, мы неоднократно видели‚ что самый ближайший и беспрерывный с их стороны картечный огонь редко бывал убийственным, и потеря, которую обыкновенно испытывали на этой дистанции атакующие войска, происходила почти всякий раз преимущественно от их меткой, ружейной стрельбы, нежели от артиллерии. Каждый из военных людей знает, что в деле против европейских артиллеристов всего удобнее можно укрыться от канонады посредством беспрестанной подвижности колонн. С турками это послужило бы к совершенному вреду: ибо их выстрелы столь беспорядочны, что трудно определить настоящее направление.
Действия их крепостной артиллерии подлежат такой погрешности еще более. Надобно думать, что при нынешнем введении регулярного образования в турецких войсках, предмет столь важный подвергнется также улучшению, и тогда крепости их при свойственной им отчаянной защите могут сделаться непобедными — под распоряжением решительного и опытного начальства.
с. 303
Третье
Перестрелка 14 июня 1829 года замечательна потому, что в ней участвовал славный поэт наш Александр Сергеевич Пушкин. Он прибыл в наш Корпус в день выступления на Саганлуг и был обласкан графом Эриванским. Когда войска, совершив трудный переход, отдыхали в долине Инжа-су, неприятель внезапно атаковал передовую цепь нашу, находившуюся под начальством подполковника Басова. Поэт, в первый раз услышав около себя столь близкие звуки войны, не мог не уступить чувству энтузиазма. В поэтическом порыве он тотчас выскочил из ставки, сел на лошадь и мгновенно очутился на аванпостах… Опытный майор Семичев, посланный генералом Раевским вслед за поэтом, едва настигнул его и вывел насильно из передовой цепи казаков – в ту минуту, когда Пушкин, одушевленный отвагой, столь свойственной новобранцу воину, схватив пику после одного из убитых казаков, устремился против неприятельских всадников. Можно поверить, что Донцы наши были чрезвычайно изумлены, увидев перед собою незнакомого героя в круглой шляпе и в бурке. Это был первый и последний военный дебют любимца Муз на Кавказе.