В 1843 году вышла книга генерал-лейтенанта, военного историка Н.И. Ушакова (1802-1861) “История военных действий в Азиатской Турции в 1828-1829 годах.” К сожалению, книги нет в Интернете в текстовом виде. “Хачмерук” оцифровывает и публикует фрагменты книги. Некоторые заглавные буквы в тексте уменьшены.
На этой странице Глава XII Части 2 книги.
Часть 2
Глава XII
Страницы 184-196
с. 184
Учреждение в Арзеруме Областного Правления. Арест сераскира. Покорение крепостей Хниса и Байбурта. Дела гражданского устройства.
По занятии Арзерума дела Гражданского устройства требовали немаловажных попечений. В покорном краю надлежало не только восстановить безопасность и тишину; но вместе учредить порядок управления, соответственный обстоятельствам.
Подобно тому, как в Карсе и Ахалцыхе сделаны были уже на этот предмет распоряжения, в Арзеруме образовано Областное Правление. Военным губернатором, или Начальником Области, наименован генерал-майор Панкратьев; Комендантом города и Старшим членом Правления генерал-майор князь Бекович-Черкасский; несколько русских чиновников (*) и почетнейших граждан из сословия христиан и мусульман, дополнило состав этого высшего присутственного места.
Новый Военный губернатор, собрав 23 июня знатнейших жителей города, около 150 человек, объявил им свое назначение. Большая часть присутствовавших были этим удивлены и рассуждали между собою, что уверенные в великодушии и твердости характера главнокомандующего, они надеялись оставаться единственно под его влиянием и покровительством.
– – –
(*) Генерал-майор Реут, Коллежский советник князь Паловандов и другие.
с. 185
С трудом могли объяснить им, что объявленное распоряжение нисколько не разрушает надежд их и что главнокомандующий по обширности забот, не имя времени заниматься ближайшими подробностями дел, поручил управление Областью генералу Панкратьеву на тот конец, дабы он действовал по наставлениям, которые единожды будут даны ему, а во всех особенных случаях, испрашивал разрешения.
Того же дня сераскир, еще остававшийся в городе, изъявил через генерала Бековича и Действительного Статскаго Советника Влангали намерение просить о дозволении выехать далее в Турцию, вместе с подведомственными Пашами. Ему отвечали, что еще в первом письме к начальникам города вопрос этот быль решен и что в последствии главнокомандующий, найдя в просьбе жителей, представленной при самом занятии Арзерума, подобную статью об освобождении сераскира и Пашей, ясно изобразил их участь, сказав «что они не могут иначе почитаться, как за военнопленных.»
29 числа по предварительно сделанному внушению началось обезоружение городских жителей; что совершено в несколько дней без всякого шума и упорства, Между тем, граждане поручили преданному нам Мамиш-Аге изъявить главнокомандующему благодарность за сохранение российскими войсками совершенной дисциплины и порядка в отношении жителей; а для обеспечения спокойствия и на будущее время сами просили удалить из города сераскира и Пашей, объясняя, что сановники эти желают освобождения единственно потому, чтобы, явившись к Султану сложить всю вину в скорой сдаче Арзерума на одних граждан.
30 числа Назиф Эфенди, Дефтердар (Министр Финансов Азиатской Турции) явился в лагерь наш с новой просьбой в рассуждении участи сераскира и Пашей.
с. 186
Ему повторен тот же ответ, и главнокомандующий, получив тогда же сведения, что сераскир и Паши, оставаясь в городе, стараются произвести в народе неблагоприятное к нам расположение, обещаясь вновь собрать войско, — удержал Дефтердара и тогда же приказал перевести в лагерь наш бывшего турецкого военачальника сераскира Хаджи-Магомет-Салех-Пашу; трех-бунчучного Осман-Пашу и двух- бунчучных Абуш-Абдулла-Пашу и Ахмет-Пашу-Абдулла-Оглы для дальнейшего отправления в Тифлис.
В самом деле открылось вслед за этим, что сераскир за два часа до сдачи города послал в Константинополь двух курьеров, одного за другим, с донесением Султану о взятии русскими Арзерума, объясняя, что он употребит все усилия, чтобы со всеми чиновниками и главными лицами Правления удалиться в Диарбекир для набора новых войск и соединения с Кягьей-Беком и Трапезонтским Пашей, которым назначено было отойти к Байбурту. В таком положении дел сераскир обнадеживал еще собрать в 20 дней новую армию около 50,000 человек и просил только прислать в скорейшем времени 20 и ли 30 полевых орудий, дабы усугубить средства к наступательным действиям и возвращению Арзерума; присовокуплял, что если Порта пренебрежет столь необходимыми мерами, то Русский Корпус под предводительством такого полководца, которого поступки в отношении мусульман ознаменованы великодушием и милостью, может вскоре явиться пред Скутари.
с. 187
Сдачу Арзерума сераскир относил собственно к измене жителей, говоря, что сначала по его настоятельству они было решились защищаться, но потом, обольщенные прокламацией российского главнокомандующего, отказались от сопротивления, невзирая на все усилия городского начальства.
4 июля прибыли в Арзерум депутаты из Хниса, главного места санджака этого названия, лежащего на пути в Мушский пашалык. От доставили ключи Хнисской крепости, и именем народа, изъявляя повиновение русскому правительству; просили принять их под Высочайшую защиту. Изобилие пастбищ и, сенокосов в окрестностях Хниса, на горах Бингёль и соседство Хнисского санджака с Мушем соделывали это приобретение для нас важным. 5 июля Главнокомандующий отправил для занятия крепости Хнис отряд под командой полковника Лемана из батальона 41 егерского полка, двух сотен казаков и 4 орудий. Ему назначено защищать Хнисский округ от разбоев куртинцев; стараться ласковым обращением привязать к нам жителей и войти в тесное сношение с Мушским Пашой; на каковой предмет отправлен с тем вместе в город Муш особый капитан Вапчнадзе с несколькими преданными нам куртинцами для содействия Паше сформировать по его обещанию в пользу нашу 3 полка, или около 1,500 человек тамошних курдов.
Лазутчики, посланные во все стороны, сообщили между тем, что крепость Байбурт, лежащая в 117 верстах от Арзерума, на дороге в Трапезонт, по слабости гарнизона готова сдаться. Положение ее на пределах лазистанских племен, где впоследствии могли образоваться против нас новые ополчения из среды воинственных лазов, делало. необходимым занятие Байбурта; тем более, что это могло обеспечить и безопасность Арзерума.
с. 188
Главнокомандующий отправил туда 1 июля отряд под начальством генерал-майора Бурцова, из полков: Херсонского гренадерского, 2 Мусульманского, сотни казаков, 4 легких орудия и двух горных единорогов.
7 июля окрестности Арзерума были свидетелями благодарственного молебствия, принесенного российским Корпусом за дарованные отечественному оружию победы в Европе и Азии. Стечение любопытствующего народа было чрезмерно. Гром крепостей и полевой артиллерии заключил церковный парад (*). К вечеру цитадель и город были иллюминованы, сожжен фейерверк, и целую ночь жители христианского исповедания изъявляли непринужденную радость песнями и народной музыкой. Сами турки без всякого приглашения обнаружили участие в этом торжестве, украсив окна домов разноцветными фонарями. Этот же день ознаменовался занятием Байбурта. Город и крепость, почти равняющиеся обширностью Карсу и замечательные чистотой улиц и красотой зданий, сдались войскам нашим без сопротивления.
– – –
(*) За покорение Арзерума Главнокомандующий благодарил Корпус следующим приказом:
“Друзья Товарищи!
Ваши труды, ваши славные победы 19 и 20 чисел увенчались самым блистательным образом. Вы не дали отдохнуть и опомниться врагу, Вами разбитому: преследуя его быстро, на четвертый день вы явились перед стенами крепости Гассан-Кале, некогда твердыни Римской, и враг не осмелился поднять бесславного меча своего, робко бежал, оставив вам крепость со всем, вооружением и запасами. Еще два дня — и вы под стенами Арзерума, и гордый старейшина городов Азиатской Турции унижено пал пред вами; знаменитый день Полтавской битвы заметится в леторисях Отечественной истории новым славным событием.
Беспредельная преданность ваша Царю и Отечеству познается вашим мужеством, а о мужестве свидетельствуют знаменитые пленники и трофеи славных побед ваших: сераскир, глава земли здешней и воинства, с четырьмя своими Пашами, в руках ваших; более полутораста орудий и все многочисленные запасы боевые и продовольственные отняты вами.
Радуйтесь доблестью вашей, храбрые товарищи мои! чувства благодарности моей к вам превыше выражений!”
№170, 1 июля 1829 года
Лагерь при г. Арзеруме.
с. 189
Отряд Бурцова должен был следовать по весьма трудной, неразработанной дороге, пролегающей чрез горные хребты: в одном месте погибло несколько повозок с лошадьми, кои обрушились с косогора в овраг. Кягья Сераскирский с Ягья Пашей и Тусчи-Оглы, успев предварительно сосредоточиться в Байбурте, имели под начальством своим около 5,000 человек: из них около 2,000 при первом известии о приближении русских разбежались по домам; остальные хотели защищаться. Передовой пост их, в числе 500 человек, занимал Медный завод (Мис-Майдан), в 2 часах от Байбурта. Вследствие данных наставлений Бурцов решился овладеть прежде заводом. Майор Засс, посланный с сотней конных, был встречен ружейным огнем; но вскоре стража заводская, состоявшая преимущественно из греков, видя приближение нашей пехоты бросила оружие и вышла навстречу с иконами. В 12 верстах от Байбурта встретили Бурцова пять городских старшин. Депутаты эти, изъявляя повиновение, представили от лица всех граждан акт относительно сдачи города и крепости на тех самых условиях, на которых покорился Арзерум, соглашаясь и на всеобщее обезоружение. Поводом столь скорой покорности было то, что турецкие начальники, находившиеся в Байбурте, узнав о приближении войск наших, накануне оставили город, разграбили окрестные селения армян и рассеялись с толпами своими в разные стороны по направлению на Эрзиган, Гюмиш-Хане, Трапезопт и Испир. Бурцов занял немедленно Байбуртскую крепость 250-ью гренадерами; в ней найдено четыре пушки и две петарды, насколько вьюков пороха и довольно большой запас провианта.
с. 190
9 июля отряд полковника Лемана, перешед хребет Галим-Даг, приблизился к Хнису. 160 человек, посланные под командой майора Демьяненки, заняли без сопротивления эту крепость, в которой найдено 6 орудий и немаловажное количество артиллерийских и провиантских заготовлений.
Порядок и благоустройство в Арзеруме между тем восстановлялись более и более. Областное Правление обнародовало несколько прокламаций. Одними из них оно призывало жителей к мирным занятиям хозяйства, промышленности и торговли; приглашало начальников санджаков и должностных агаларов явиться в Арзерум для утверждения в прежних званиях, удостоверяя каждого именем главнокомандующего; что все, которые покажут на деле преданность новому правительству, могут надеяться несомненно снискать в нем милость и защиту. Другими, успокаивая народ, объявляло, что для зашиты поселян от грабежей куртинцев отправлены в разные стороны отряды и что не только в подобных случаях, но и во всех нуждах относительно пособия или удовлетворения, жители могут обращаться с просьбами в Областное Правление. Продажа и покупка движимых и недвижимых имений, равно купеческие сделки и торговые обороты допущены в полной мере на основании прежних обычаев и постановлений.
с. 191
В общем собрании Старшин Арзерумское Правление, сравнив достоинство ходячей турецкой монеты с российскою, положило курс голландского червонца в 3 рубля 10 копеек серебром, чем казна наша приобрела в последствии большие выгоды, а народ равномерно не потерпел никакого стеснения; ибо по точному определению червонцев равнялся по оценке 38 курушам и 30 нарам: тогда как главнокомандующий учредил ценность его только в 36 курушей, а ценность российского серебряного рубля в 12 курушей (*). Дабы показать народу особенную попечительность, граф Паскевич приказал выплатить городским хлебопекам некоторые долги турецкого правительства; что произвело самое лучшее влияние на низший, но самый многолюдный класс арзерумских жителей. Областное Правление занялось после того уравнением повинностей между лицами мусульманского и христианского вероисповедания и уничтожило взимание хараджа, подати унизительной и ненавистной для христиан.
Учреждение правосудия и разбор тяжебных дел представили гораздо более затруднений. Надлежало оставить некоторое влияние прежнему Верховному городскому Суду, называемому Мегкеме, где заседали: Кадий, Муфтий и первейшие агалары. Требовалось согласить систему кротости, справедливости и скорого решения, принятую вообще графом Паскевичем в завоеванных на востоке областях с правилами Корана и старинными преданиями, которыми в этих странах руководствуются и сообразно с коими течение дел всегда зависит от произвола судей.
– – –
(*) Впоследствии по этому предмету был издан в войска следующий приказ:
“С прибытием войск наших в Арзерум, голландский червонец в народном обращении принимался на турецкие деньги в 31 куруш; но, как дознано потом, что правительство турецкое в нынешнем году значительно унизило достоинство и пробу звонкой своей монеты, то дабы дать таковой же нашей монете лучший и выгодный для казны ход, установил я следующий курс:
1) При покупках разных продуктов, выдавать каждый голландский червонец в 36 курушей, а серебряный рубль в 12 курушей.
2) При выдаче войскам на рационы, порционы, за неполученный в свое время провиант и на удовлетворение вольнонаемных аробщиков, полагать каждый червонец в 3 рубля 10 копеек российским серебром.
О чем объявляю войскам Высочайше вверенного мне Корпуса для надлежащего сведения и руководства.
№184. Августа 7 дня, 1829 года.
Лагерь при деревне Хосса.
с. 192
Дабы пребывание наше в Арзеруме могло почитаться твердым и благонадежным, главнокомандующий поручил Инженер генерал-майору Эспехо, под непосредственным ведением генерал-майора Панкратьева, заняться устроением казарм для зимнего расквартирования гарнизона, и вместе устроением новой крепости посредством значительного уменьшения бывшей доселе обороны: на тот конец, чтобы войска, назначенные к защите Арзерума, могли держаться сами, без постороннего содействия.
Через несколько дней по открытии Областного Правления, санджакские беки и агалары, вследствие сделанного к ним воззвания, начали являться в Арзерум, с принесением покорности и просьбами об утверждении их в прежних званиях. Граф Эриванский, оказав всем им ласковый прием, наградил каждого почетными шубами и подарками в восточном вкусе. Чтобы еще более поселить доверия к новому правительству, не чуждающемуся мусульман, прибывшие беки и агалары, вместе с первейшими гражданами арзерумскими, были приглашены к национальному обеду. Обрадованный этим вниманием народ магометанского исповедания толпился вокруг дома главнокомандующего и все вообще отдавали справедливость благодушию и кротости русских. Прибывшие беки и агалары утверждены в своих должностях; в санджаки же Офский и Верхне-Пассинский, лежащие близ Арзерума и на сообщении с Карсом, назначены русские офицеры, для совместного управления с турецкими мусселимами — чиновниками: чем самым весьма много облегчились сбор необходимой для войска реквизиции и закупка провианта.
с. 193
Около 17 июля в Байбурте равномерно образовано подобное временное Правление. Правила совершенного беспристрастия и доброе поведение отряда нашего вскоре успокоили тамошних жителей, которые дотоле никогда еще не видали русских. Старшины и все граждане, удалившиеся из города, толпами возвращались назад; примеру их последовал и сам Правитель Байбурта Мусселим Ходжа-Бек.
Не с такою поспешностью изъявляли покорность жители соседних с Байбуртом санджаков. Не будучи в состоянии опираться на покровительство малочисленного отряда Бурцова, они по необходимости должны были опасаться мщения со стороны неприятеля, в случае тесных сношений с русскими; тем более, что Кягьи-Бек и войска, бежавшие из Арзерума, разорили уже на пути своем множество сел и увлекли за собой большое число жителей. Один только Офский округ, ближайший к Байбурту, обнаруживал к нам расположение, хотя миролюбивое и дружеское, но вместе с тем, и двусмысленное. Поводом столь нерешительного поведения народа было то, что Кягьи-Бек, отступивший с приближением отряда Бурцова по Трапезонтской дороге, занимал еще довольно твердую позицию при Гюмиш-Хане, в 11 часах пути от Байбурта, в соединении с прибывшим из Трапезонта Осман-Пашой Шатыр-Оглы, который привел с собой часть свежих войск при двух орудиях. Кягьи-Бек, укрепляясь в горах близ Гюмиш-Хане, производил наборы в округах воинственных горцев и имел уже под своим начальством от 7 до 8,000 человек.
12 июля прибыл в Арзерум Ибрагим-Бек, дядя Мушского Эмин-Паши.
с. 194
Он еще весною прислан был из Константинополя, по поводу неудовольствия Султана против Эмин-Паши, обличенного в сношениях с русскими. Ибрагим-Беку поручалось тогда составить в Муше противную партию; однако же народ, хотя не вполне довольный Эмин-Пашой, не пристал к дяде его. Видя неудачу, Ибрагим-Бек, по взятии Арзерума, обратился к графу Паскевичу и представил просьбу от приверженцев своих о возведении его в достоинство Мушского Паши. Главнокомандующий, получив в это время и другое подобное ходатайство от самого Эмин-Паши о признании его правителем Муша, хотя принял Ибрагим-Бека весьма ласково и наградил его почетными подарками, однако же не вполне удовлетворил его ожиданиям, дозволяя ему только основывать надежды в будущем единственно на безусловной приверженности к русским. Этим поведением главнокомандующий, угрожая, с одной стороны, Эмин-Паше возможностью противопоставить ему сильную партию, а с другой, возбуждая самолюбие Ибрагим-Бека умел во все время содержать воинственное народонаселение Мушского пашалыка почти в совершенном бездействии против нас, и обеспечил тем положение малочисленного Хнисского гарнизона.
Политические меры столь же деятельно распространяли и на другие части театра войны. По наставлению главнокомандующего генерал-майор князь Бебутов продолжал тайные сношения с Ахмет-Пашой Аджарским. Подозреваемый правительством турецким Ахмет-Паша вел переписку посредством казначея своего Меми-Аги. Главнейшее его домогательство состояло в получении от России утверждения в звании Аджарскаго Паши и пожаловании ему от Двора нашего чина генерал-майора и ордена Св. Анны 1 класса.
с. 195
За такое благоволительное внимание Ахмет-Паша повергал себя с подведомственными санджаками во власть Государя Императора, обещая завладеть Батумом и покорить все ближайшие горные округи.
С сыном бежавшей гурийской княгини Софии также производились в это время сношения. К ней послан был дубликат с изъяснением Высочайшей воли, что если малолетний князь не поспешит возвратиться с покорностью в Гурию‚ то, как беглец‚ противоборствующий пользам Отечества, совершенно утратит наследственное право на Гурийское княжение. Ответа удовлетворительного на это не последовало, потому что княгиня София вместе с сыном и некоторыми изменниками из числа гурийских князей, находилась тогда в Кобулети при Трапезонтском Паше, который с сильным ополчением намеревался вторгнуться в Гурию.
Набеги куртинцев, невзирая на быстрые успехи оружия нашего, не прекратились и после занятия Арзерума. Довольно значительные партии этих хищников, прокрадываясь в Карсский пашалык со стороны Баязета, обеспокоивали поселян. Дабы прекратить эту дерзость и вместе наказать санджаки, которые восставали против нас в течение всей прошедшей зимы, главнокомандующий приказал генерал-майору Берхману и подполковнику Шумскому с частью вверенных им Карсского и Ардаганского гарнизонов делать экспедиции во все стороны. Мера эта оказалась весьма полезной.
С такой же внимательностью граф Паскевич следил за поведением и Персидского Двора, сделавшегося вообще двусмысленным со времени насилия, причиненного Посольству нашему в Тегеране.
с. 196
Кроме тайных, дружелюбных сношений правительства этой Державы с Оттоманской Портой, часть персиян участвовала в рядах турецких войск, при нападении их на Баязет; даже одно отделение корпуса Ванскаго Паши следовало к Баязету чрез персидские владения. Сверх того, татары Бакинского Ханства не раз, вторгаясь в Эриванский округ, производили грабежи в границах наших. Дав знать обо всем Аге-Гассану, персидскому консулу в Арзеруме, главнокомандующий, между прочим, убедил его предложить Ванскому Паше прекратить неприятельские действия и принять покровительство Государя Императора. Ага-Гассан, изъявив в этом случае откровенное участие, действительно отправил к Паше письма, обещая ему именем графа Эриванского милостивое благоволение российского монарха; но последствия не оказались нисколько для нас удовлетворительными.