Удивительная история охватывает период трёх тысяч лет, страны древний Египет, Францию, Швецию, Россию, Турцию, Грецию, Армению, Бельгию, имена М.П. Лазарева, П.С. Нахимова, Б.Б. Пиотровского, И.С. Исакова, Ж.-Ф. Шампольона, Р. Лепсиуса… Одна из публикаций появилась в 1959 г. в Москве, другая в 1982 г. в Ереване, последняя – в 2011 году в Петербурге в виде 30-страничной брошюры тиражом в 100 экземпляров. Брошюра двух авторов Н.С. Петровского и Ю.Г. Карапетяна увидела свет благодаря издательству “Симпозиум” и при поддержке Карена Мкртчяна, председателя совета Армянской национально-культурной автономии Санкт-Петербурга.
“Хачмерук” с разрешения Ю.Г. Карапетяна публикует текст в Интернете, добавив 12 иллюстраций и более 20 ссылок для лучшей восприимчивости материала. В частности, добавлены ссылки на опубликованные на сайте “Хачмерук” статью И.С. Исакова “Адмирал Нахимов” и книгу А.М. Арзуманяна “Адмирал”.
Внизу две части книги двух указанных авторов. Отметим, что в небольшой брошюре в 25 страниц текста более 30 упоминаний И.С. Исакова.
Уточнение. В тексте о капитане Бутеневе (более 60 упоминаний) Н.С. Петровского говорится и о “чрезвычайном и полномочном после России в Константинополе графе А.Ф. Орлове“. Но почему-то Николай Сергеевич не называет второго Бутенева – Апполинария Петровича Бутенева, который в течение 18 лет был послом в Константинополе – в 1829—1843, 1856—1858 годы. Орлов был “оперативным спецпосланником” (чрезвычайное посольство) царя в 1829-1830 и 1833 годы. Вполне вероятно, что два Бутенева, жившие в одно время на высоких должностях и с одним отчеством Петрович, были братьями. Думается, история с этими именами и именами Джованни д’Анастази и И.С. Исаковым будет иметь продолжение…
Загадка Джованни д’Анастази
Ю.Г. Карапетян
Посвящается известному египтологу, честнейшему человеку, патриоту Николаю Сергеевичу Петровскому
Вместо предисловия
История эта начинается с трехтысячелетнего египетского папируса, обнаруженного самым неожиданным образом в Музее связи г. Ленинграда. Сотрудники музея сообщили об обнаруженной ими находке известному египтологу, профессору Николаю Петровскому, который долгие годы преподавал на факультете востоковедения Ленинградского государственного университета. Расшифровка папируса показала, что он содержит интересные сведения о покойном начальнике ремесленников храма по имени Амонмес и о погребенной вместе с ним так называемой «Книге мертвых», являющейся своеобразным религиозно-магическим путеводителем по потустороннему миру. Каким образом сквозь тысячелетия дошел этот папирус с берегов Нила до России? Забегая вперед, скажу, что для ответа на этот вопрос профессор Петровский потратил гораздо больше сил и времени, чем потребовалось ему на расшифровку самого папируса. Поиски вели его из одного архива в другой. Русскому египтологу также удалось установить, что в Россию папирус привез Капитан Бутенев.
Капитан Бутенев
Капитан-лейтенант Бутенев в 1822-25 годах совершил кругосветное путешествие на трехмачтовом фрегате «Крейсер» под командованием М.П. Лазарева. А в 1827 году на корабле «Азов», вместе с будущим адмиралом Нахимовым, под командованием того же М.П. Лазарева участвовал в Наваринском сражении против турецкого флота. За проявленное мужество был награжден орденом Св. Георгия IV степени. В 1833 г. Бутенев вел тот самый корабль «Парис», на котором из Константинополя в Александрию направлялся чрезвычайный и полномочный посол России в Константинополе граф А.Ф. Орлов. Здесь, в Александрии и познакомился капитан с крупным коммерсантом, известным дипломатом, общественным деятелем, армянином по национальности — Джованни д’Анастази, который в это время являлся генеральным консулом Объединенного королевства Швеции и Норвегии в Египте. Именно в Александрии Дж. д’Анастази подарил Бутеневу папирус и другие ценные подарки. Кстати, в процессе поиска сведений о Бутеневе большую помощь проф. Петровскому оказал адмирал И.С. Исаков, один из известных сынов Армении, с которым ученый поддерживал дружеские связи.
Джованни д’Анастази
Джованни д’Анастази родился в 1780 г. в Дамаске. В дальнейшем семья переехала в Александрию. Отец был торговцем. Известно, что во время египетских походов Наполеона глава семьи занимался снабжением французской армии. Дж. д’Анастази был известен как человек глубоко знающий египетскую культуру и археологию, он занимался приобретением ценнейших египетских редкостей. Д’Анастази пользовался благосклонностью властителя Египта Мухаммеда-паши и считался «персоной грата». Когда в 1828 г. известный французский археолог Жан-Франсуа Шампольон посетил Египет, д’Анастази оказал ему теплый прием. Есть сведения, подтверждающие, что начало их дружбы было положено в 1824 г. в Италии (Ж.-Ф. Шампольон «Письма»). Для расшифровки некоторых имен и надписей, сделанных на отдельных предметах своей коллекции, д’Анастази пользовался системой иероглифов Шампольона, Джованни также дружил с известным немецким ученым-археологом Рихардом Лепсиусом (Р. Лепсиус «Письма из Египта»).
Коллекции д’Анастази не раз демонстрировались в Европе, и сегодня эти древнейшие ценности занимают достойное место в национальных музеях Парижа, Лондона, Амстердама, Берлина и Брюсселя (Лео Дойель «Завещанное временем»).
Дж. д’Анастази скончался в возрасте 77 лет. На должности консула он прослужил до последнего дня своей жизни, добровольно и достойно выполняя свою миссию. Перед смертью д’Анастази завещал мэрии Стокгольма часть своего состояния, которая, по его воле, должна была быть использована только в благотворительных целях. Ранее он подарил Швеции саркофаг с египетской мумией.
В 1982 г. в журнале «Гарун» (армянский общественно-литературный журнал, г. Ереван) была опубликована статья профессора Петровского с интригующим названием «Древнеегипетский или Бутеневский папирус». Идею написать эту статью подсказал ему я и я же передал статью в редакцию. С Николаем Сергеевичем, человеком бесконечно влюбленным в Армению, меня познакомил директор Эрмитажа академик Борис Пиотровский. К сожалению, автор не увидел напечатанной статьи. От друзей мы узнали, что он скоропостижно скончался.
Долгое время мне не давала покоя неразгаданная тайна Дж. д’Анастази. Честно говоря, я больше не надеялся узнать о нем что-то новое. И вдруг вспомнил, что однажды проф. Петровский рассказал мне о проживающем в Бельгии известном египтологе, арменоведе Арпаке Мхитаряне, и показал его новую, прекрасно оформленную книгу. В то время, когда я был озабочен как бы мне связаться с А. Мхитаряном, возможность представилась сама собой.
Подарок судьбы
Осенью 1985 г. в Ереване проходил очередной международный симпозиум, посвященный армянскому искусству. В перерыве пленарного заседания я подошел в фойе к знакомому искусствоведу, беседовавшему с гостями, и поинтересовался, участвует ли в симпозиуме кто-нибудь из Бельгии.
— Да, конечно, — любезно ответил мой знакомый и, повернувшись в сторону своего собеседника, сказал: — Познакомитесь, пожалуйста: Арпак Мхитарян, известный египтолог, искусствовед из Бельгии.
Я растерянно поздоровался. Он вежливо пожал мою руку. Несмотря на свой преклонный возраст, он выглядел бодрым и жизнерадостным. Удивился, узнав, что я знаю о нем и что горел желанием встретиться с ним. Вот так мне улыбнулась судьба. Мы договорились встретиться вечером у него в гостиничном номере.
Наша беседа проходила в непринужденной обстановке, мне было приятно услышать, как он говорил на чистом армянском языке. Я рассказал ему, откуда знаю о нем и почему хотел встретиться. А услышав имя Дж. д’Анастази, он задумался и сказал:
— Как же, мне это имя хорошо знакомо, я видел его коллекции во многих музеях Европы.
— Есть сведения, что по происхождению он армянин, — сказал я и показал ему статью Н. Петровского.
— Я об этом не знал, — признался он и пообещал по возвращении в Бельгию собрать информацию.
Спустя месяц я получил от него письмо. Он мне послал копию статьи о Дж. д’Анастази, помещенную в журнале “Египетская археология” за 1949 г. «… Если бы я в свое время не пропустил эту статью, то знал бы, что д’Анастази — наш соотечественник и очень известная личность», — писал Арпак Мхитарян.
Статья была написана на английском языке Уорреном Доусоном, автором книги «Кто есть кто в египтологии».
В последний раз уважаемый ученый прислал мне новые материалы и сообщил, что собирается ехать в Стокгольм искать в архивах сведения о д’Анастази.
В Стокгольме откликнулись
Осенью 1993 г. я по своим делам поехал в Санкт-Петербург. Зная, что в городе на Неве есть шведское генеральное консульство, я подготовил письмо послу Швеции в России, в котором просил официально подтвердить факт пребывания Дж. д’Анастази на посту генконсула. Письмо свое я передал генконсулу Лизабет Экелеф. Через месяц получил от нее письмо, адресованное мне, и официальный ответ из архива министерства иностранных дел Швеции по поводу моего запроса. В официальном документе говорилось, что Дж. д’Анастази в 1828—1857 гг. действительно был генеральным консулом Объединенного королевства Швеции и Норвегии в Египте. «К сожалению, — сообщала в конце письма генконсул, — у нас нет ресурсов на проведение исследования и на тиражирование архивных материалов». Из содержания письма я сделал вывод: для того, чтобы получить копии интересующих меня архивных документов и т.д., надо будет поехать в Швецию. Но, как говорится, мои финансы вто время пели грустные романсы. Я поблагодарил госпожу Экелеф за проявленное внимание и заверил, что отношусь с пониманием к их затруднениям…
По моему мнению, загадка Дж. д’Анастази осталась неразгаданной. Чем объяснить, например, тот факт, что Объединенное королевство Швеции и Норвегии поручило именно д’Анастази эту ответственную дипломатическую миссию, почему, добросовестно выполняя обязанности генерального консула на протяжении тридцати лет, он работал безвозмездно, и, наконец, что побудило его подарить значительную часть своего состояния Стокгольму? Мы также должны попытаться найти ответ на вопрос:
сыграл ли какую-либо роль наш соотечественник в армянской общественной жизни и почему д’Анастази взял себе итальянско-греческий псевдоним и что известно о его подлинном армянском имени?
Возможно, среди армянской диаспоры найдутся ученые и заинтересованные лица, которые помогут нам приподнять таинственный занавес, за которым происходили столь интересные события, участником и свидетелем которых являлся наш соотечественник Джованни д’Анастази.
Юрий Карапетян
Ереван — Санкт-Петербург — Ереван
По следам древнеегипетского папируса
Историческая новелла в семи частях с эпилогом
Н.С. Петровский
(9 апреля 1923, Ленинград — 15 августа 1981, Ленинград)
Об авторе: в Википедии.
Статья “Из истории египтологии в России. «Папирус Бутенева»” // Палестинский сборник. 1959. № 4. С. 172—181. (ссылка 1, ссылка 2)
Фрагмент книги Н.С. Петровского (1973 г.) – https://ok.ru/group/50905091866794/topic/66203161163178
Пролог
Прошлым летом в Ленинград приехал по делам мой добрый знакомый, журналист Юрик Гургенович Карапетян. Не помню точно, по какому поводу (как будто в связи с 1500-летним юбилеем Давида Анахта) мы заговорили о вкладе армянского народа в мировую культуру и вспомнили прекрасную книгу Ашота Мартиросовича Арзуманяна «Адмирал». В ней на огромном материале воссозданы все этапы жизни поистине поразительного человека, адмирала флота Советского Союза Ивана Степановича Исакова: флотоводца — героя Гражданской и Великой Отечественной войн, ученого — военного теоретика и историка, государственного и общественного деятеля, писателя. В этом прекрасном человеке счастливо сочетались талант и трудолюбие, мужество и гуманность, высокая принципиальность и доброта, требовательность и благородство. Не оставалось никакого сомнения, что автор книги с большим душевным подъемом и любовью полностью осуществил нелегкое намерение «создать, — как он пишет, — образ живого человека со всеми его горестями и радостями, трудностями и теми сложными душевными переживаниями, без которых просто нет жизни».
— Юрик Гургенович, — вдруг вспомнил я, — а ведь недавно среди своих бумаг я обнаружил два письма профессора Исакова, с которым много лет назад я некоторое время переписывался. По-моему, писем от него было больше — три или четыре — но, к сожалению, сохранилось только два. Правда, к своему стыду, тогда я не знал, что переписываюсь с прославленным адмиралом И.С. Исаковым, и обращался я не к нему, а к автору интереснейшей статьи об адмирале Нахимове профессору Исакову. От него я и получил ряд ценных советов и указаний по заинтересовавшему меня вопросу из истории русского военно-морского флота.
— А почему, Николай Сергеевич, вы занялись военно-морской историей? — недоуменно спросил Юрик Гургенович. — Вы, насколько мне известно, египтолог и занимаетесь древнеегипетским языком и памятниками письменности, которые были написаны многие тысячелетия назад! С другой стороны, Исаков египтологией как будто не занимался…
— Но несмотря на это, — сказал я, — удивительное соприкосновение этих весьма отдаленных друг от друга наук состоялось отчасти благодаря именно Ивану Степановичу Исакову.
— Николай Сергеевич, пожалуйста, расскажите об этом. Любая деталь, связанная с жизнью Ивана Степановича, интересует всех, кто чтит его память. Самый незначительный штрих может расширить представление о нем, о чертах его характера, диапазоне его кругозора. Поэтому заранее вас прошу записать затем ваш рассказ.
— Хорошо, но я боюсь несколько разочаровать вас. Во-первых, речь пойдет не только об адмирале Исакове. Придется вспомнить много лиц, причем некоторые из них жили в весьма отдаленные от нас времена. Во-вторых, мой рассказ будет поневоле носить историографический характер. В-третьих, к сожалению, я вынужден вести его от первого лица.
— И тем не менее я весь внимание!
— Итак, чтобы понять суть моего рассказа, следует прежде всего вернуться почти на тридцать лет назад.
Древнеегипетский папирус
Это случилось осенью 1951 года. В это время я кончал аспирантуру при Институте востоковедения АН СССР под руководством замечательного ученого и человека Василия Васильевича Струве.
И вдруг мне сообщили (о, радость!), что в фондах Ленинградского музея связи имеется какой-то древнеегипетский папирус. В наше время неизвестные папирусы встречаются еще реже, чем, например, рукописные книги или первопечатные издания. Поэтому я немедленно отправился, точнее, помчался, в Музей связи. Меня встретили очень приветливо и показали аккуратно застекленный с обеих сторон большой папирус. Я ахнул — действительность превзошла все мои ожидания! Передо мной на самом деле была часть развернутого свитка древнеегипетского папируса примерно в один метр длины и двадцать сантиметров ширины… Дошел и довольно большой кусок тончайшей, почти прозрачной египетской ткани — виссона, в которую был некогда завернут свиток. На первой странице папируса сохранился великолепный рисунок с необходимыми пояснениями: начальник ремесленников храма Амонмес в пышном прозрачном одеянии совершает жертвоприношение сидящему перед ним на троне сокологоловому божеству.
Со второй страницы начинался текст, начертанный на четырех страницах папируса. Это был один из списков так называемой «Книги мертвых» — своеобразного религиозно-магического путеводителя по потустороннему миру, который клался в гроб. Судя по написанию знаков, наш список был написан в Х веке до н. э., т.е. три тысячи лет назад. Сразу было видно, что папирус хотя и не является уникальным, так как списков «Книги мертвых» дошло много, все же представляет интерес как для египтологов, так и для историков религии, книги, письма и рисунка и даже для исследователей текстильного мастерства из-за куска чудесного виссона.
Но к первой радости первооткрывателя сразу же прибавилось чувство легкого сомнения. Не читал ли я где-нибудь об этом папирусе? Я вспомнил, что уже в конце прошлого столетия подобный, а может быть, и тот же самый папирус был кратко описан основоположником отечественной школы египтологов академиком Борисом Александровичем Тураевым среди экспонатов небольшого собрания египетских памятников Эстляндского губернского музея в Ревеле (Таллинне). В тот же день статья Б.А. Тураева была снова просмотрена. Да, это был тот же самый папирус! Но как он попал в Ревельский музей? Нет ли указаний на это в каком-нибудь каталоге этого музея? Ищу каталог. Оказывается, он был издан в 1875 году. В нем было и описание папируса. Оно, правда, занимает всего семь с половиной строк, но зато есть указание: «Из собрания Бутенева», а в предисловии даже кратко рассказано, как этот папирус попал в музей.
«Многие из этих древностей, — читаем мы, — перешли в музей из собрания доктора Бурхарда. Когда в 1833 году граф Орлов был отправлен из Константинополя в Александрию к египетскому паше, капитан-лейтенант Бутенев управлял кораблем, на котором граф совершал путешествие. В Александрии последний близко сошелся со шведским генеральным консулом Анастази, обладавшим богатым собранием египетских памятников и подарившим Бутеневу при его отъезде много дублетов из него на память, а Бутенев подарил их в Ревеле доктору Бурхарду».
В нашем распоряжении, следовательно, сразу оказалось первое сообщение, как попал интересующий нас папирус в Россию, и имена четырех человек, тем или иным образом связанных с историей папируса: доктор Бурхард, граф Орлов, шведский генеральный консул Анастази и капитан-лейтенант Бутенев. Но принадлежал все же этот папирус в Египте Анастази (если исключить тот факт, что три тысячи лет назад его владельцем был начальник ремесленников храма бога Амона в Фивах Амонмес), а привезен в Россию Бутеневым. Видимо, дальнейшие разыскания и должны были касаться только этих двух лиц.
Что же касается доктора Бурхарда, то ограничимся предположением, что он был другом Бутенева, а может быть, и его корабельным врачом, и поэтому получил в подарок от Бутенева небольшую то коллекцию, состоящую из шестнадцати древнеегипетских предметов, в том числе папирус, две каменные стелы, статуэтки божеств, бронзовое зеркало и мумию небольшого крокодила.
Относительно графа Орлова можно сказать, что он был чрезвычайным и полномочным послом России при турецком султане и главным начальником всех русских военных и морских сил в Турции и что он действительно в январе 1833 года отправился из Константинополя в Александрию к египетскому паше Мухаммеду Али. Его миссия была связана с намерением России любыми средствами прекратить войну между Египтом и Турцией.
Итак, шведский генеральный консул в Египте Анастази, который обладал «богатым собранием египетских древностей», и капитан-лейтенант русского флота Бутенев, получивший на память от Анастази довольно много древнеегипетских предметов. Кто они? Что их могло связывать? Начнем с Анастази.
Краткое описание романтической жизни купца, консула и собирателя египетских древностей Джиованни Анастази — армянина из Александрии
Имя Анастази знают все египтологи, хотя известно о нем немного.
Джиованни был армянином. Его подлинное армянское имя неизвестно до сих пор. Он взял себе по неизвестным причинам итальяно-греческий псевдоним в 1801 году, когда уже жил в Египте. Родился же он в 1780 году в Дамаске в семье богатого коммерсанта.
Если вспомнить историю армянского народа, то к этому времени армяне уже в течение трех столетий находились под гнетом турок и персов, подвергаясь чудовищным издевательствам, преследованиям и физическому уничтожению. Многие армяне были насильственно переселены в различные города Персии и Турции, другие, чтобы спасти себя и свои семьи от полного истребления, бежали сами, переселяясь в Россию и даже Индию. Что же касается Дамаска, то он входил в состав Османской империи. Как попал туда отец будущего Джиованни Анастази, установить, конечно, невозможно. Для нас важно то, что Джиованни Анастази родлился и жил в Дамаске в те годы, когда на родине его предков усилилось освободительное движение против персов и турок, вызванное успешными действиями русских войск.
После победоносной войны России против Персии в 1828 году, а так же победы над Турцией в 1829-м, у всех армян, где бы они ни находились, возникла горячая надежда на освобождение их родины от турецкого и персидского ига. В это время, без сомнения, у Джиованни Анастази и возникло доброе чувство симпатии к России и к русским людям. С другой стороны, не только, видимо, желанием округлить капитал, но и ненавистью к туркам можно объяснить то, что отец Джиованни Анастази во время экспедиции в Египет Наполеона в 1798—1799 годах отправился в Египет и стал поставщиком французской армии — именно тогда, когда Турция объявила войну Франции. Его сын, еще совсем молодой человек, сопровождал его и помогал ему в делах. Поражение Наполеона и эвакуация французских войск приводят отца Анастази к полному банкротству, и он вскоре умирает. Вся забота о семье и торговых делах легла на плечи Джиованни Анастази. Он как нельзя лучше справился с этим и к 1825 году стал одним из наиболее значительных и влиятельных коммерсантов в Александрии. Он пользуется также большим расположением правителя Египта Мухаммеда Али и поэтому, видимо, становится генеральным консулом Швеции и Норвегии в Египте. Но Джиованни Анастази знаменит не этим.
Как известно, в конце XVIII — начале ХХ века в Европе возник повышенный интерес к египетским древностям. Появились первые частные коллекции и собрания в национальных музеях, В искусстве возник даже «египетский стиль». Этот интерес был особенно подогрет экспедицией Наполеона в Египет. Во время похода Наполеона был найден знаменитый «Розеттский камень», с изучения которого началась дешифровка иероглифов, а французские ученые тщательно зарисовали многие египетские памятники архитектуры и письменности, которые были потом опубликованы в монументальном 19-томном «Описании Египта». Еще больше внимания стали привлекать к себе египетские древности, когда гениальный французский ученый Жан-Франсуа Шампольон в 1822 году дешифровал египетские иероглифы.
Джиованни Анастази заинтересовался египетскими древностями прежде всего как любитель-коллекционер. Он даже переписывался с Ж.-Ф. Шампольоном и получал от него советы, как читать египетские слова. Но в то же время он, как делец, понял, что египетские древности могут принести огромный доход. Сам он каких-либо поисков или археологических раскопок не вел. Он нанял агентов, которые рыскали по Египту, скупая за бесценок древности везде и у всех. Коллекция, собранная таким образом, была огромна. Достаточно сказать, что после распродаж на аукционах в Европе в 1826, 1828, 1838, 1839 и 1857 годах предметы из его коллекции составили значительную часть собраний египетских древностей музеев Парижа, Лондона, Лейдена. Например, Британский музей на аукционе 1839 года приобрел 50 папирусов, девять из которых с тех пор носят имя Анастази, а в 1857 году в Париже было продано 1129 древнеегипетских предметов.
Поэтому кажется странным, что этот крупнейший делец и коммерсант, типичный представитель торговой буржуазии мог быть связан с кем-нибудь какими-либо иными отношениями, нежели деловыми. И, однако, это так. Он до конца жизни питал искреннее расположение к русским людям. Об этом, кстати, прямо свидетельствует в своей «Автобиографии» Александр Осипович Дюгамель, русский генеральный консул в Египте в те годы, когда Джиованни Анастази был там генеральным консулом Швеции и Норвегии.
Об этом же, без сомнения, говорит и сообщение каталога Ревельского музея, которое мы привели выше, что в 1833 году Анастази подарил на память капитан-лейтенанту Бутеневу папирус и другие вещи. Но чем же могло быть вызвано это проявление добрых чувств и внимания именно к Бутеневу? Известно ли что-нибудь о Бутеневе кроме того, что сообщил музейный каталог?
Но прежде, чем начать наши поиски сведений о Бутеневе, добавлю еще несколько слов о Джиованни Анастази. Умер он в Александрии в 1857 году. В мировой египтологической литературе о нем существует всего две небольших статьи. Но, кто знает, может быть, более подробные данные о нем (вплоть до его настоящего имени) хранятся где-нибудь до сих пор в архивах его потомков или потомков тех, с кем он был хорошо знаком. Во всяком случае, его колоритная фигура заслуживает, без сомнения, дальнейшего изучения.
Первые сведения о капитан-лейтенанте Иване Петровиче Бутеневе
Первые же попытки узнать что-либо о Бутеневе были довольно успешными. Оказалось, что в соответствующем томе за 1908 год «Русского биографического словаря» помещена статья о капитане II ранга Иване Петровиче Бутеневе, который скончался 5 марта 1836 года в Петербурге.
Образование он получил в Морском кадетском корпусе. Кроме сведений о продвижении в чинах и наградах упоминалось, что в 1822—1825 годах он совершил кругосветное плавание на фрегате «Крейсер» под командованием капитана М.П. Лазарева, а в 1827 году участвовал на корабле «Азов» в Наваринской битве, где потерял правую руку.
За отличие был произведен в капитан-лейтенанты и награжден орденом Св. Георгия IV степени. Из статьи было также ясно, что И.П. Бутенев, несмотря на тяжелое увечье, после выздоровления службы не бросил. В 1828—1829 годах он, командуя бригом «Ахиллес», крейсировал в Греческом архипелаге и Средиземном море‚ а в 1831—1833 годах командовал бригом «Парис». В 1834 году он был назначен командиром 12-го флотского экипажа и корабля «Память Азова». Сообщалось также, что И.П. Бутеневу принадлежит несколько статей по военно-морскому делу. В конце статьи давалась ссылка на «Общий морской список», из которого, как вскоре выяснилось, и были почерпнуты все сведения составителем статьи в «Словаре». Полезной оказалась также ссылка на некролог в «Северной пчеле». В нем была дана высокая оценка деятельности И.П. Бутенева. Он был назван «одним из достойнейших флотских офицеров», а его недолгий жизненный путь был определен как «ознаменованный знанием своего дела, блистательной храбростью и пламенным рвением к исполнению своего долга».
Таким образом, о Бутеневе кое-что стало известно. Самым, пожалуй, впечатляющим было то, что он участвовал в известной морской битве в бухте Наварин против турецко-египетского флота, потерял руку, но продолжил службу на флоте.
И все же многого не хватало, чтобы воссоздать более полное представление о И.П. Бутеневе. Оставалось неясным, например, когда, где и в какой среде он родился и жил до поступления в Морской корпус, с кем он там учился, чем командовал на борту «Азова» во время Наваринской битвы, когда точно побывал в Египте, и многое другое.
Но так как я не имел никакого отношения к военно-морской истории и не представлял, как приступить к разрешению этих вопросов, то работа приостановилась. Был необходим какой-то новый импульс к ее продолжению. И этот импульс неожиданно возник.
«Новый мир», №7, 1952 год
Как известно, счастливые совпадения случаются редко. Но то, что произошло со мной осенью 1952 года, можно назвать именно так. Все было крайне просто. В очередном номере журнала «Новый мир» я вдруг обнаружил статью «Адмирал Нахимов», подписанную «проф. И. Исаков».
Статья была великолепна и по форме и по содержанию. Сразу было видно, что ее автором является не только талантливый писатель, но и человек, прекрасно осведомленный в вопросах морской истории. В «Адмирале Нахимове» всесторонне и чрезвычайно тщательно прослеживалась биография самого любимого и популярного в русском народе русского моряка.
С неослабевающим интересом и не отрываясь, читаю статью. Что-то подсознательно заставляет вернуться к ее началу: «… Павел Степанович Нахимов родился 23 июня 1802 года… был определен родителями в гардемарины Морского кадетского корпуса… закончил его в 1818 году… с 1822 по 1825 год совершил кругосветное плавание на фрегате “Крейсер” под командованием капитана 2-го ранга М.П. Лазарева… на линейном корабле “Азов” получил боевое крещение в Наваринской бухте… за “отличную храбрость” получил производство в капитан-лейтенанты и награжден орденом Св. Георгия IV-й степени…»
Так ведь это же почти слово в слово то, что уже известно об Иване Петровиче Бутеневе, с точностью до года, месяца и даже дня, за исключением, разумеется, даты рождения! И производство в капитан-лейтенанты, и награждение высшим тогда боевым орденом тоже состоялись одновременно. Итак, Нахимов и Бутенев, они начали службу на флоте в одно время и вместе приняли боевое крещение на одном корабле…
Нет сомнения, что профессор Исаков во время своей работы над статьей о Нахимове мог встретиться с именем Бутенева. Быть может, он поможет мне разрешить интересующие меня вопросы?
Немедленно сажусь за письмо. В нем я благодарю профессора Исакова за его статью, за ее познавательное и художественное значение. Кроме того, она вселила в меня уверенность в том, что я правильно сделал, обратив внимание на одного из замечательных представителей плеяды учеников М.П. Лазарева, поводом для чего послужил, правда, несколько своеобразный аспект его деятельности как собирателя египетских древностей. Сообщив, что мне известно о Бутеневе, прошу профессора Исакова, если он сочтет возможным, ответить мне на следующие вопросы:
- Можно ли установить дату рождения И.П. Бутенева и его происхождение по каким-нибудь источникам? Если эти и другие данные находились в архиве Морского кадетского корпуса, то где сейчас этот архив?
- Чем командовал Бутенев на «Азове» в Наваринском сражении? Нахимов, как сказано в статье, командовал носовой батареей.
- Известно ли что-нибудь о статьях И.П. Бутенева? Если известно, то как можно оценить их значение с точки зрения истории военно-морского дела?
Запечатываю конверт, пишу адрес редакции «Нового мира». Это было 19 ноября 1952 года.
Два письма от адмирала Ивана Степановича Исакова за десять дней
Не прошло и недели, как, к своей великой радости, я получил пространный ответ на двух страницах машинописного текста, помеченный датой 25 ноября 1952 года.
«Насколько знаю, — писал И. Исаков, — к сожалению, никто из наших морских историков не занимается И.П. Бутеневым, а он заслуживает известности. Будет хорошо, если Вы доведете свое намерение до конца».
Уже эти слова автора статьи «Адмирал Нахимов» могли бы подбодрить. Но И. Исаков не ограничился ими. С большой тщательностью, с указанием страниц книг и номеров документов, он рекомендовал посмотреть сборники «Адмирал Нахимов» и «М.П. Лазарев», где упоминается имя Бутенева и где можно найти подробности о подвиге Бутенева на «Азове», на котором он командовал батареей шканечных орудий. Кроме того, он сообщил, что архив Морского корпуса вошел в состав фондов Центрального государственного архива военно-морского флота СССР. Там, по его словам, можно найти списки воспитанников корпуса. «Это единственный путь, — указал И. Исаков, — узнать год и место рождения, а также сведения о родителях, что должно быть в ходатайстве о принятии в корпус. Вторым источником должен служить “послужной список” или “формуляр”, который также должен быть в архиве».
Что касается статей И.П. Бутенева, то И. Исаков их не обнаружил и ответил, что «в перечне авторов “Морского сборника” И.П. Бутенев не числится, поэтому, очевидно, он писал в другие журналы. Статей его не видел, почему судить о них не могу».
Трогали не только желание И. Исакова подбодрить и помочь мне, но и каким-нибудь образом не обидеть меня. Указывая на один важный документ, он отметил, что я «его почему-то пропустил». Могу со всей откровенностью сказать, что я просто не знал о существовании этого документа, и И. Исаков это прекрасно видел.
Наконец, И. Исаков рекомендовал посоветоваться по интересующим меня вопросам с «наиболее осведомленным человеком в Ленинграде, хорошо знакомым с архивными фондами и вообще с флотом ХХ века — доктором исторических наук, капитаном I ранга в отставке Николаем Васильевичем Новиковым».
Таким образом, ценнейшие советы и прямые указания, где еще можно узнать что-либо о И.П. Бутеневе, и главное, новый толчок к продолжению поисков мною были получены. Работа началась снова.
Насколько помнится, я одновременно просматривал и указанные сборники, и архивные документы. Первые представления о личности И.П. Бутенева постепенно дополнялись все новыми и новыми данными.
Конечно, я ответил с благодарностью И. Исакову и написал о том, что с его помощью удалось узнать много нового о И.П. Бутеневе, а также передал ему самые добрые слова о его статье академика Василия Васильевича Струве, который к тому времени ознакомился с «Адмиралом Нахимовым».
Уже 4 декабря 1952 года И. Исаков снова ответил мне. К письму были приложены собственноручно написанные им 17 карточек из отдела рукописей Ленинской библиотеки, относящиеся к И.П. Бутеневу и его семье, и две выписки. Чувствовалось, что и сам И. Исаков увлекся яркой личностью И.П. Бутенева, но как настоящий ученый-историк со строго рациональным подходом к фактам, он на всякий случай предостерегал: «Понимаю Ваше увлечение. Но если Вы не сочтете мой совет неуместным — не отдавайте ему своего сердца, пока не выяснится его социальное лицо. Мы его еще мало знаем. Буду рад, если Вам наряду с его другими качествами удастся показать его прогрессивным человеком для того времени».
В заключение И. Исаков писал:
«Прошу передать мой привет и признательность за лестную оценку “Нахимова” академику В.В. Струве.
Желаю Вам успеха в работе и с интересом буду ждать ее завершения.
Готов помочь, если это понадобится. К сожалению, пока еще не видел ни одной статьи самого Бутенева. Привет!
Ваш Исаков».
В эти дни я посетил Николая Васильевича Новикова. Он тогда уже был тяжело болен, но не отказался побеседовать со мной о И.П. Бутеневе. Прошло почти тридцать лет, но как сейчас помню этого благородного и милого старика, большого ученого и в полном смысле слова энциклопедиста. От него я и узнал, что автор статьи «Адмирал Нахимов» профессор И. Исаков, с которым я переписывался, — это адмирал флота Иван Степанович Исаков.
Я думаю, что вряд ли рассказанное мною о письмах Ивана Степановича Исакова вносит что-либо существенно новое в уже сложившееся представление о нем. И все же хотелось бы еще раз подчеркнуть его широчайшие знания и увлеченность, желание помочь любому, даже совсем незнакомому человеку, его доброжелательность и деликатность, и, самое главное, его глубочайшую скромность — ведь из его писем я так и не узнал, что мне отвечает наш прославленный флотоводец.
«Подвиг мужества» Ивана Петровича Бутенева
Да, следуя теперь указаниям и советам Ивана Степановича Исакова, стало возможным выяснить многое об Иване Петровиче Бутеневе сверх того, что было уже известно. Правда, ни ходатайства о принятии его в Морской кадетский корпус, ни его послужного списка в архиве обнаружить не удалось. Но по «Формулярному описанию 1820 года», составленному в корпусе перед сдачей экзамена на мичмана, согласно опросу, днем его рождения можно считать 30 апреля (12 мая) 1801 года.
Удалось также определить, что местом его рождения был Беловский округ Тульской губернии. Родился он в семье мелкопоместного дворянина, за которым числилось 27 душ крепостных.
9 июня 1815 года Иван Бутенев был определен кадетом в Морской корпус, т. е. почти одновременно с будущим адмиралом П.С. Нахимовым.
В Морском корпусе в это время воспитывались, кроме П.С. Нахимова, Д.И. Завалишин, Ф.Г. Вишневский — будущие декабристы, М.Ф. Рейнеке — впоследствии ученый-гидрограф, Е.В. Путятин — будущий адмирал и дипломат, В.И. Даль — будущий писатель и филолог, составитель известного «Толкового словаря живого великорусского языка». Можно думать, что такое окружение, несмотря на мрачную атмосферу закрытого училища, не могло не сказаться на формировании характера и склонностей И.П. Бутенева.
После окончания Морского корпуса И.П. Бутенев в числе двенадцати самых достойных гардемаринов был отправлен в плавание на бриге «Феникс» для «практики и узнания наших и некоторых иностранных портов».
В 1822 году капитан II ранга Михаил Петрович Лазарев взял с собой мичманов П.С. Нахимова, И.П. Бутенева и других в кругосветное путешествие к берегам русских владений в Северной Америке и на Камчатку. В этом нелегком трехгодичном плавании на фрегате «Крейсер» И.П. Бутенев проявил себя как исполнительный и смелый морской офицер и был награжден орденом Св. Анны 3-й степени. С этого времени И.П. Бутенев оказался навсегда связанным с культурнейшим человеком России и талантливейшим флотоводцем — М.П. Лазаревым. Михаил Петрович Лазарев оказывал необыкновенно плодотворное влияние на всех своих подчиненных и учеников. Даже такой сухой перечень дат и перемещений по службе, как «Общий морской список», не мог не указать, что «все служившие под начальством Лазарева, несмотря на разность их характеров и способностей, составляли одну дружную семью, всецело преданную службе для славы родного флота и России».
Поэтому нет ничего удивительного, что с 1826 по 1828 год служба лейтенанта И.П. Бутенева, как и П.С. Нахимова, проходила опять под начальством М.П. Лазарева на линейном корабле «Азов». В 1827 году «Азов» совершил переход от Кронштадта в Портсмут и вошел в состав эскадры контр-адмирала Л.П. Гейдена в качестве флагманского корабля.
5 (17) октября русская эскадра прибыла в район бухты Наварин — древней бухты Пилос — на юго-западе Пелопоннеса. В этой бухте стоял огромный турецкий флот. Объединенная русско-англо-французская эскадра была направлена туда во время греческой национально-освободительной революции для оказания давления на Турцию с целью предоставления Греции автономии.
8 (20) октября 1827 года И.П. Бутенев вместе с П.С. Нахимовым получил боевое крещение в Наваринской битве. Это морское сражение, в котором союзная эскадра, состоявшая из 27 судов, сражалась почти с сотней кораблей турецко-египетского флота и одержала победу, принесла неувядаемую славу русским морякам. Русская эскадра состояла из 4 линейных кораблей и 4 фрегатов. В сражении особенно отличился линейный корабль «Азов». Он первым во главе кильватерной колонны русских судов вошел в бухту. Казалось, весь огонь 2200 орудий турецкого флота и 165 береговых орудий обрушился на него. Во время боя И.П. Бутенев находился на одном из самых тяжелых, опасных и ответственных постов, командуя шканечными орудиями, т, е. орудиями на верхней палубе между средней и задней мачтами. П.С. Нахимов сражался рядом с ним, командуя носовой батареей. Кроме него, на «Азове» получили боевое крещение еще два героя будущей обороны Севастополя — К.И. Истомин и В.А. Корнилов.
В этой битве И.П. Бутенев был тяжело ранен: вражеское ядро оторвало ему правую руку по самое плечо.
Нельзя без волнения читать о ратном подвиге И.П. Бутенева, «подвиге мужества», как сказано в реляции командующего русской эскадры:
«Во время сражения командовал шканечными орудиями, исполняя свою обязанность как отлично храбрый офицер и, потеряв даже правую руку, которую оторвало ядром, оставался долгое еще время наверху, возбуждая людей к исполнению их долга, и, наконец, не иначе сошел на низ, как после многих от меня убеждений. При сем случае не могу я умолчать и не довести до сведения необыкновенный пример присутствия духа сего храброго офицера, который во время самой ампутации руки его, услышав громогласное «ура», издаваемое матросами при падении мачт с сражавшегося с нами корабля, не внимая ужасной той боли, которую, без всякого сомнения, он чувствовал, вскочил и, махая оставшейся рукою, соединял с ними свои восклицания и всеми мерами старался ободрять тех раненых, коими кубрик тогда был наполнен».
П.С. Нахимов также характеризовал своего друга как доблестного командира, который не щадил себя ради спасения матросов: «Бедный Бутенев, — пишет П.С. Нахимов в одном письме, — потерял правую руку по самое плечо. Надо было любоваться, с какой твердостью перенес он операцию и не позволил себе сделать оной ранее, нежели сделают марсовому уряднику, который прежде него был ранен».
Трудно попытаться представить, хотя бы на мгновение, что скрывалось за скупыми словами реляции об этом эпизоде Наваринского боя. Неистовый «Азов», окутанный дымом орудийных залпов собственных 74 пушек и осыпаемый тысячами ядер с кораблей противника и береговых батарей, один за другим уничтожает 5 вражеских кораблей, в том числе турецкий флагманский фрегат. А на верхней палубе «Азова» русский офицер с оторванной до плеча рукой, истекая кровью, продолжает командовать огнем своей батареи, своим бесстрашием вселяя матросам уверенность в победе!
Это было более 150 лет назад, но как напоминает этот подвиг подвиги героев Великой Отечественной войны, в том числе самого адмирала Ивана Степановича Исакова.
Иван Петрович Бутенев в Египте
Иван Петрович Бутенев, несмотря на тяжелое увечье, после выздоровления не оставил службы на флоте.
Во время русско-турецкой войны 1828—1829 годов он командовал бригом «Ахиллес», принимал участие в блокаде Дарданелл. В 1831 году И.П. Бутенев был назначен командиром двадцатипушечного брига «Парис». Изучение вахтенного журнала брига «Парис» позволило точно установить, что И.П. Бутенев провел более двух лет в плавании по Средиземному морю. За это время он был дважды в Александрии, с 19 октября по 1 ноября 1832 года и с 6 по 11 января 1833 года.
Именно в январе 1833 года посол граф А.Ф. Орлов отправился из Константинополя в Александрию (теперь можно добавить: на бриге «Парис» под командованием И.П. Бутенева).
Для И.П. Бутенева это было, следовательно, второе посещение Египта. Судя по каталогу Ревельского музея, в результате этого посещения он и привез египетские древности, подаренные ему Джиованни Анастази. Мы не знаем, когда они познакомились, в первое или второе пребывание брига «Парис» в Александрии. Но теперь можно смело утверждать, что личная симпатия, возникшая у Джиованни Анастази к Ивану Петровичу Бутеневу, не была случайной. Это была дань горячей любви и уважения к героическому русскому моряку, внесшему свой вклад не только в победу национально-освободительной борьбы греков, но и в победу России в русско-турецкой войне 1828—1829 годов, в которой армяне принимали активное участие.
Эпилог
Наш рассказ о поисках происхождения древнеегипетского папируса подошел к концу. Но как иногда бывает, мы искали одно, а нашли другое, еще более значительное, а именно высшие человеческие ценности у людей разных времен и народов: отчаянную храбрость и мужество, патриотизм и братскую дружбу, благородство и доброту.
И вещь, и люди, которые были с ней прямо или косвенно связаны, предстали в новом свете.
А что касается древнеегипетского папируса, то ныне он хранится в рукописном собрании Ленинградского отделения Института востоковедения АН СССР и носит по праву название «Папирус Бутенева».
Доктор исторических наук, профессор
Николай Сергеевич Петровский