Писатель и драматург А.П. Штейн (1906-1993) очень ценил адмирала и писателя И.С. Исакова. После смерти Исакова Александр Петрович выступил последним на вечере памяти 11 декабря 1969 г., которое организовал К.М. Симонов http://crossroadorg.info/isakov-1969/ Его выступление приведено в Сборнике материалов, изданном к 90-летию И.С. Исакова в 1984 г. на стр. 333-334 (документ №120). “Хачмерук” оцифровал и впервые публикует текст в Интернете. Перед ним приводим видеофрагменты с мнением А.П. Штейна из документального фильма об Исакове 1986 года https://armenians-spb.ru/isakov-1986/
Видео (6,5 мин)
А. П. Штейн об И.С. Исакове на собрании в Союзе писателей в 1968 году
Вечер наш подошел к концу. Мне кажется, что вечер был удивительно наполненный, лишенный какой-либо казенщины, официальщины, и перед всеми встал портрет, правильно тут говорили, Человека с большой буквы.
Я несколько раз встречался с Иваном Степановичем: и в 1937 году, и в блокаду, и во время работы над «Ушаковым», и после и хотел бы рассказать об этих встречах. Я решил обо всем этом непременно написать, о всех встречах и об Иване Степановиче. Обязательно напишу. А сейчас хочу огласить отрывок из одното письма Ивана Степановича, важного потому, что это письмо касается его самой поздней деятельности, деятельности писателя. Ведь он был принят в Союз писателей, Константин Михайлович, в каком году, я не помню?
Симонов К. М.— У меня такое впечатление, что он всегда был.
Штейн А. П.— Но он относился очень скромно к своему писательству, очень скромно и с некоторой грустью, действительно, правильно Владимир Константинович Коккинаки (199) говорил, что письма его полны иронии и юмора.
Вот одна надпись на книге его: «Это — прибрежные рассказы, но мечтаю выйти в открытое море и даже добраться до океана. Пересекал Атлантику, плавал в Тихом, в душе остался след, спохватился — поздно, а так хочется успеть».
А вот отрывок из письма, о котором я говорил: «Дело в том, что к 65 годам жизни впервые узнал, ощутил, понял, что такое письма читателей. До прошлого года знал письма друзей различных классификаций. Но, когда из Бугуруслана через редакцию «Нового мира» (200)» от безызвестного и бескорыстного майора в отставке, от женщины из Грозного и даже от эмигранта 1917 г. из Швеции и многих других, стали приходить и немало мыслей, критика, недоуменные вопросы, ругань из Швеция, но чаще товарищеские советы и явное желание помочь, начал познавать незнакомое, радостное, даже если строгое. Чертовски интересно! А главное нужно, помогает. Другими глазами вижу свое, наверное Вам знакомо, а мне — внове. Одно письмо из Ташкента, одно из Переделкина.
Уже снят вопрос, можно ли писать (пытаться писать) в 67 лет?!!
Буду писать, пытаюсь. Сейчас тяготит другое. Полуфабрикатов. заделов, записок, книжечек, листков лет на 10—15, а здоровья — наполовину, а из этой половины большую надо отдавать делам. Только писать — не могу, не смею. Пока нужен в другом качестве. А по себе знаете, что сколько бы не имели папок и тетрадей, богатейшая повседневность, небывалая за 67 лет, дает ежедневно новые темы, мысли, ситуации, характеры.
Когда-то понравилось библейское: если тяжело, держитесь за ношу, которую несете. Но сейчас ощущение, что раздавить может, вернее раздавливает. На ногах устоять трудно».
Вот этот отрывочек… Он всю жизнь нес эту ношу, нес до конца. Ноша тяжелая, но она осталась людям. И великая ему за это благодарность.
«Сборник документов и материалов», с. 305, 306—323, 330—331, 334—336.