Два письма Н.Б. Павловича адмиралу И.С. Исакову по поводу работы Исакова над “Морскими историями”.
Источник: РГАВМФ Р-2209, оп.1, ед. хр. 191, 19 л.
(Лист 1)
3 марта 1957 г.
г. Ленинград
Глубокоуважаемый Иван Степанович,
Ваша мысль сохранить в памяти потомства своеобразный “флотский эпос” мне чрезвычайно симпатична. Хотелось бы, чтобы задуманный вами “Морской Сборник” в какой-то мере иллюстрировал историю нашего флота не казенными фотографиями, а живыми карандашными набросками благожелательного художника. Постараюсь быть полезным, насколько сумею. Каких-либо написанных материалов у меня в данный момент нет, но в памяти сохранилось очень много различных флотских “историй и случаев”. Общение с живыми людьми увеличивает этот запас современными.
Отвечаю по содержанию присланных Вами материалов, так как понял эту задачу как ближайшую.
Двух первых случаев не знаю, однако в отношении истории с Макаровым у меня возникает некоторое сомнение. Прежде всего, комендантами Кронштадтской крепости обычно были сухопутные генералы (как правило, артиллеристы или инженеры, но отнюдь не генералы от кавалерии). Во-вторых, авторитет Макарова к моменту вступления его в должность Главного Командира был настолько велик, что вряд ли кто-либо (кроме Бирилёва) посмел бы это сделать. Возможно, что в данном случае подписные листы имели отношение к юбилею Морского Корпуса (один от общества офицеров флота в целом, другой от офицеров – питомцев корпуса).
(Лист 2)
Третий случай мне известен достаточно подробно. Если не ошибаюсь, версию этого случая я слышал от Алексея Константиновича Петрова. Место действия – Виго, броненосный фрегат (и, может быть, к тому времени уже и крейсер) “Генерал-Адмирал”. Время действия – не знаю, равно как не знаю и фамилии командира. Консула, виноторговца, испанца родом, кажется, звали Перес (или Перец). Консульские обязанности он выполнял “gratis”, на что в таких странах, как Испания, Португалия и другие, наше Министерство иностранных дел, имевшее весьма скромный бюджет, шло очень охотно. Пересу звание российского императорского вице-консула давало ряд выгод: положение в городе, право считаться поставщиком двора Е.И.В. (Ред: Его Императорского Величества), на вывеске иметь двуглавого орла, периодическое получение российских орденов, на которые все западно-европейцы, а французы, испанцы и немцы – в особенности, были весьма падки. Наконец вследствие того, что в Виго по традиции заходили все русские военные корабли, шедшие в Средиземное море или на Дальний Восток, Перес, по-видимому, имел “комиссию” на их снабжении.
Самый случай, как мне рассказывали, произошел следующим образом. Накануне ухода “Генерал-Адмирала” из Виго Перес вечером был на корабле (то ли на каком-то приеме, то ли на случайном угощении) и задержался на нем до позднего времени, но потом как-то исчез из поля зрения хозяев (по-видимому, тоже нагрузившихся). Как потом выяснилось, желая отдохнуть после солидного возлияния, Перес забрался на люк колодца гребного винта, который находился в офицерской кают-компании.
(Лист 3)
Этот люк сохранился до времени, когда я командовал “Нарвой”. Он находился в самой глубине кают-компании, имея высокий комингс и задёргивался полукруговой кторой, служа таким образом весьма укромным местом. Ротные писаря, которые по вызову своих ротных командиров приходили к ним для переписки различных документов, хранили свои чернильницы на этом люке. Вице-консул, не заметив с пьяных глаз посторонних предметов, растянулся на люке и заснул мертвецким сном. На “Генерал-Адмирале”, считая, что вице-консул незаметно уехал с другими гостями, не беспокоились о нем. Утром, еще до подъема флага, корабль вышел в море. Вот с этого момента и начался подлинный фарс.
Разбуженный вибрацией корпуса Перес проснулся и вылез из-за шторы. В кают-компании в это время кончили пить утренний чай, и вдруг перед присутствующими возник еще вице-консул с рожей, намазанной чернилами (но сам не подозревавший этого). Более эффектного появления этого дипломатического представителя вообразить трудно. Когда о присутствии консула на корабле узнал командир корабля, он пришел в ярость, но вынужден был вернуться в Виго (благо что корабль, обладавший “парадным ходом” 10 1/4 узлов не смог уйти далеко). Подозвав на рейде какую-то “вольную” шлюпку, спустил ли трап, проводили Переса, и при отходе шлюпки от борта произвели установленный салют. Дальше всё происходило, как написано у Вас. Интереснее всего, что Перес всё же продолжал оставаться консулом.
(Лист 4)
Несколько слов по поводу четвертого события. Бали, упоминаемый Вами Василий Александрович. Был ли он рыжим, имел ли он бакенбарды – я не знаю, но пьяница он был общефлотского масштаба. Мне известно несколько историй, героями которых является Бали. Одна из них об армейском поручике, которого Бали встретил случайно в ресторане и, пригласив затем на свой миноносец, три недели возил его по различным портам, следя за тем, чтобы поручик был всё время пьян и не удрал бы с корабля. Дело кончилось с слёзной мольбой этого поручика, чуть ли не коленопреклоненно просившего у Бали отпустить его в полк, так как ему грозило увольнение по службе. Если у Вас есть время, просмотрите приказы Рождественского по 2-ой эскадре. Там много поучительных случаев, как например, об отдаче вспомогательным крейсерам “Урал” правого якоря на время очистки левого якоря, поднятого нечистым, о буйном виде миноносца “Буйный” и бравом обличии миноносца “Бравый”. Я сам читал один из приказов Бирилёва, в котором он писал примерно следующего: “Сего числа г-н Кронштадтский полицмейстер мне донес, что на Козьем болоте пьяный баталер… ругал меня последними словами. Неудивительно, что пьяная скотина ругала свое начальство, но удивительно, что г-н полицмейстер не нашел более полезного для себя занятия, чем доносить мне о всякой ерунде”. Вспоминаю об этом приказе для того, чтобы высказать мысль о том, что в наших архивах можно найти много документального материала по истории нравов и быта на флоте.
(Лист 5)
Позвольте высказать еще одно соображение. На мой взгляд, не стоит привлекать к этому делу писательской братии. Не понимая флотского “фольклора”, не понимая особенностей флота, они могут исказить и вульгаризировать идею. Ожидаю от Вас указаний о характере материала, интересующего Вас в первую очередь, а также о категории “героев” (самодуры, помы и т.д.) К недостаткам материалов, которые держу в памяти, следует отнести то обстоятельство, что я не всегда помню источники, т.е. лиц, рассказавших эти случаи.
– – –
Запечатывая письмо, я вспомнил, что у меня есть книга, в которой перечислены фамилии русских дипломатических представителей. Это “Военные Флоты” 1909 г. На стр. 11 отдела этой книги указано, что по данным на 1 января 1909 г. в Виго вице-консулом был г. Франциско Гапиас-Перес (нештатный). Таким образом, можно считать, что этот Перес был и в 1908 г., а возможно и ранее. По справочнику “Военные Флоты” 1904 г. (издательства Александра Михайловича), вице-консулом в Виго был Д.М. Барцена и Франко (D.M. Barcenu y Franco), т.е. тоже испанец и тоже нештатный. Учитывая, что “Генерал-Адмирал” до своего переоборудования в заградитель (это примерно относится к 1909 г.) много плавал за границей с учениками (строевыми, квартирмейстерами), случай в Виго мог быть либо с Франко, либо с Пересом. Я слыхал фамилию Переса.
– – –
(Лист 6)
На линейном корабле “Петропавловск” был плутонговый командир с громким именем Антон Дмитриевич Скалозуб (из унтер-офицеров, окончивший в 1920 г. школу “плуткомов” Каспийской флотилии. Человек он был чрезвычайно обходительный и, здороваясь, всегда употреблял классическую формулу приветствия “Здравствуйте, пожалуйста”.
Во время Кронштадтского мятежа Скалозуб, будучи членом партии, решил бежать с “Петропавловска” в Ораниенбаум через лёд. Захватив две простыни и булавки, Скалозуб сошёл с корабля, пробрался на южную стенку Средней гавани и, смастерив из простыней импровизированный маскировочный халат, прыгнул со стенки на лёд. Прыжок оказался неудачным, так как “Антон Дмитрич” (херсонский или николаевский абориген) упал как раз на мятежного часового, стоявшего на льду. Испуганный часовой заорал истошным голосом. На его крик прибежали “подчаски”, и Скалозуб был пойман и отправлен в тюрьму.
– – –
Что осталось с ним дальше, не помню, но, во всяком случае, его мятежники не расстреляли (или не успели расстрелять). Однако после ликвидации Кронштадтского мятежа, его на флоте уже не было.
Если этот случай Вас заинтересует, то могу уточнить дальнейшую судьбу Скалозуба для исключения цензурных недоразумений, так как для меня не совсем ясно, почему его мятежники помиловали.
– – –
(Лист 7)
Летом 1928 г. приехавший в Советский Союз Аманулла хан должен был посетить Кронштадт, и по существовавшей в то время стабильной программе показа флота его должны были “прокатить по морю” на “Марате”, продемонстрировав девятиторпедный залп с эскадренного миноносца и показав подводную лодку. Это была “программа максимум”, которая, как водится, последовательно изменялась в сторону сокращения. Однако показ “Марата” оставался неизменным, и к нему усиленно готовились. По разработанному заранее плану, Амануллу должны были провести по внутренним помещениям корабля, причем только по определенному маршруту. Помещения, охваченные этим маршрутом, были заранее выкрашены, и обеспечивались усиленным дневальством, которому был дан строжайший наказ – “смотреть, чтобы не лапали”. “Маратом” в то время командовал В.И. Иванов. Во время осмотра корабля Аманулла хан, сопровождаемый Ивановым (К.Е. Ворошилов приказал ему идти рядом с гостем), на одном из поворотов хотел было повернуть налево, грозя таким образом уклониться от крашеного маршрута. Вадим Иванович, заметив это, своим “жёлтым” голосом сказал, показывая рукой: “Товарищ падишах! Я попрошу вас идти направо”. Афганский переводчик, шедший по другую сторону Амануллы, сейчас же в точности перевёл слова В.И. Иванова.
По-видимому, эту историю Вы знаете. В деталях её можно узнать от самого В.И., который прежде от неё не отпирался. Кстати, я помню, что один армейский генерал при встрече с Михаем I румынским, упорно называл его “Товарищ король”.
– – –
(Лист 8)
Несколько случаев из личных воспоминаний.
Летом 1928 года на “Парижской Коммуне” обновили своё палубное хозяйство, сделав по всем правилам угольные и окрасочные беседки, с соответствующим такелажем и приспособлениями. Новые беседки сложили аккуратными штабелями позади первой трубы.
Прохаживаясь по палубе, я увидел, что кочегар Хачатурьян тащит одну из окрасочных беседок вниз. Зная, что это он делает неспроста, а тащит беседку на растопку в кочегарку, я разъяренный накинулся на него, и когда он сознался в своем “преступлении”, дал ему 5 нарядов на работу вне очереди. Тогда Хачатурьян, выпустив беседку и всплеснув руками, завопил: “Что ты! Что ты! С ума сошел? За деревяшку и 5 нарядов? Двух нарядов довольно!” Не ожидая такого реагирования на взыскание, я рассмеялся и, конечно, отпустил Хачатурьяна с миром.
– – –
Был у нас на “Парижской Коммуне” боцман (главный) Петр Иванович Харченко, старый линкоровский служака, в прошлом георгиевский кавалер, дослужившийся до подпоручиков по Адмиралтейству.
Во время одной из постановок на якорь по недосмотру строевого старшины, ведавшего отваливанием правого выстрела, вследствие недостаточно выбранного выстрела топенанта, сломался ленточный паточный шкворень этого выстрела. Разъяренный Харченко влетел на мостик и, обратившись к военному, заорал: “Товарищ комиссар! Разрешите мне пять минут старого режима. Я с него (со старшины) шкуру живьём спущу”. Разрешения не последовало.
(Лист 9)
Это было в 1921 году. Весна была необычно ранняя, и тральщики начали кампанию 30 апреля сразу, как только очистилась от льда Маркизова лужа. Тогда я командовал 4-ым дивизионным тральщиком (катерным), и мне еще не исполнилось 24 года.
Дивизион состоял из 22-х разношерстных катеров, начиная от 40-тонных заградителей бывшего Инженерного ведомства и кончая открытыми баркасами, на которые были поставлены какие-то допотопные автомобильные двигатели. Личный состав дивизиона преимущественно комплектовался из штрафной роты и частично из 2-го Петроградского Исправдома. Командовали катерами бывшие ундеры с катеров старой службы связи, недоучившиеся гардемарины. Был даже один парикмахер, не то с “Рюрика”, не то с “Цесаревича”. Из регулярных были командир дивизиона, дивизионный штурман и дивизионный механик.
В официальных документах дивизион назывался четвертым, но его обычно называли “Дикая дивизия”. Это название у нас не вызывало обиды, и, пожалуй, мы им отчасти гордились, так как считали, что оно порождено не пестротой и разнузданностью внешнего облика, а наиболее ответственными заданиями, возлагавшимися на нас. Обычно нас посылали для разведывательного траления в наиболее сомнительные и опасные места, и нам первым удалось обнаружить и дать координаты заграждения, на которых в Копарском заливе взорвались “Гавриил”, “Константин” и “Свобода”.
(Лист 10)
Так или иначе, но во время одного из выходов на траление катер “Задорный”, на котором был мой бренд-вымпел (в ту пору из-за этого бренда-вымпела я готов был идти на рога к самому черту), намотал катерный трал с патронами на винт. Патрон катерного трала действовал на растяжение. Таким образом, попытка, дав форсированные обороты, разорвать траленную часть, грозила подрывом кормы, на котором, кстати сказать, стояло две или три бочки с бензином.
Катер оказался без хода, начинало свежеть. Нужен был водолаз, которого не было. Разорвать трал вызвался рулевой осетин Тетиев, ходивший почему-то при выходах в море в вывороченном полушубке. Тетиеву завели бренд-строны и стали опускать его с кормы, однако благодаря недостатку отрицательной плавучести он не смог удерживаться в нужном положении за гакабортом для очистки винта. Тогда после короткого совещания решили подвязать ему к ногам баластины и порекомендовали при погружении возможно больше “надуваться”. После неоднократного погружения такого импровизированного “водолаза” (а осадка “Задорного” была 2 метра) ему удалось распутать траленную часть. Несмотря на раннюю весну, вода была очень холодная. И после каждого погружения вытаскиваемый Тетиев оглашал воздух серией соответствующих обстоятельствам слов. Наградой Татиеву за самоотверженный поступок, так как он рисковал не только захлебыванием, но и взрывом патрона, было 5 банок консервов фаршированного перца, единственным премиальным фондом, который мы располагали в то время.
– – –
(Лист 11)
Во второй половине кампании 1921 года 4-й дивизион тральщиков был послан к острову Готланду для разведывательного траления Южно-Готландского прохода. По возвращении нас застиг очень свежий норд-ост. Открытые катерные тральщики, переоборудованные из 22-весельных баркасов, стало заливать водой. С них послышались крики “Тонем! Тонем! Заливает водой!” Помощи оказать им было невозможно. Командиру дивизиона (тогда назывался начальник дивизиона) пришлось выйти из строя и заорать им в мегафон: “Попробуйте, утоните! Тогда снова в штрафную роту!” Катер дошел, откачивая воду ведрами. Награда всё та же – 5 банок фаршированного перца на человека.
– – –
Теперь несколько случаев из наших дней. Они, конечно, не для печати, а просто для развлечения.
В одном из наших училищ курсанты, желая смягчить душу экзаменатора, налили ему в графин, выставленный на стол экзаменационной комиссии, вместо воды – пиво. Бдительность восторжествовала, и экзаменатор (кстати сказать, приверженный к напиткам крепостью выше 0 градусов) разоблачил коварных курсантов.
– – –
В одной из баз обхода были инструктированы: “Каждые из подозрительных в отношении нетрезвости должен был остановлен на предмет повторения им слов “Джавахарлал Неру”. Заплетающиеся подлежат приводу в комендатуру.”
– – –
(Лист 12)
Некоторое запаздывание с моим ответом произошло вследствие моей попытки с достаточной точностью установить героев, время и место действий в присланных Вами рассказах. К сожалению, этого сделать я не мог, так как Центральная Морская Библиотека закрыта, в Академию идти пока воздерживаюсь, а в училище у Египко, где помещается моя личная контора, библиотека очень малая.
В первом рассказе герой, несомненно, В.К. Алексей Александрович. Время – по-видимому, первая половина 1870-х годов. Корабль – либо “Князь Пожарский”, либо “Герцог Эдинбургский”. Во втором рассказе один из героев – греческий король Георг. Тот самый Георг Греческий (тогда ещё только принц), который стукнул палкой японского полицейского офицера, в свою очередь ударившего в г. Отсу саблей по голове Николая II, бывшего в то время наследником престола.
Время действия – вторая половина 1890-х годов или первые годы XX столетия (до русско-японской войны).
Корабль – есть все основания считать, что это был “Храбрый”. Про персонажей и корабли, упоминавшиеся в двух последних рассказах, сказать ничего не могу. Про факты, описываемые в этих рассказах, я слышал примерно в таком же виде.
(Лист 13)
Положительных героев ищу, но с положительными героями у нас очень трудно и не потому, что их нет, а вследствие того, что для публикации требуются “ангелы с вербы”.
Может ли рассматриваться как положительный герой покойный Зосимов, который, будучи командиром действующего отряда Балтийского флота, летом 1920 года остановил паническую вспышку на линкоре “Петропавловск”, возникшую вследствие крика “пожар в четвёртой башне”? Он, схватив двух паникёров за шивороты, подняв их перед ближайшей толпой и грозя стукнуть лбами, сразу остановил всех остальных бегущих, вызвав смех над барахтавшимися в его руках “жоржиками” и восхищение перед его силой. Паника возникла в тот момент, когда артельщики выдавали “бачковым” солёные огурцы, и некоторые “бачковые”, держа бачки с огурцами, летели стремглав к трапу.
Может ли быть признан положительным героем моряк-черноморец с “По-2” (или “У-2”), которого настиг “Миссершмидт”? Немец лётчик несколько раз пролетел вблизи по “По-4”, рукой как бы… показывая, что сейчас его “распнёт”. Тот не растерялся и при следующем подходе немца убил его выстрелом из пистолета. Этот случай я слыхал в 1943 году на Чёрном море, летя из Поти в Геленджик. Потом слышал повторение этого эпизода от некоторых других лиц. Возможно, и враньё, но если враньё, то – патриотическое.
Думаю, что стоит искать положительных героев, поданных под юмористическим соусом и, может быть, не похожих на стандарт “отличника” из “Советского флота” или “Советского моряка”.
Прошу принять мои лучшие пожелания и, прежде всего, пожелания здоровья.
1957 г.
(Лист 14)
Глубокоуважаемый Иван Степанович,
Простите, что пишу на машинке, потому чтобы не затруднить Вас своим неразборчивым почерком.
Присланные Вами эпизоды почти все достаточно интересны. Часть из этих случаев я слыхал и даже, кажется, от одного из их героев А.И. Летавета. В эпизоде “Технический уровень” среди фамилий, подписавших акт, фигурирует фамилия Янсона. Насколько я помню, младшим артиллеристом на “Марате” в ту пору, когда Летавет был флагартом дивизии линейных кораблей, был Янсон. Янсон это старший штурман “Октябрьской Революции”, обстоятельный и мало пивший эстонец. По-видимому, это лучше меня может помнить Гордей Иванович Левченко.
“Ретивый адмирал” литературно обработан, но самый факт, на мой взгляд, отдаёт “берёзовым обер-офицерским” анекдотом. Невежество старых адмиралов, не понимавших течения времени, мне кажется, лучше характеризуется известным письмом контр-адмирала Балицкого, опубликованным в газете “Котлин”. Вам известно это письмо, так как о нём упоминает Кладо во “Введении” в “Курс истории Военно-морского искусства”. Для того, чтобы Вам не искать его вновь, прилагаю краткую выдержку из него, а вместе с ним – и выдержку из статьи капитана 2-го ранга Большева (который, возможно, дослужился и до адмиральских чинов), помещённой в той же газете.
Посылаю несколько эпизодов из своего запаса и возвращаю материал, присланный Вами.
Прошу принять мои лучшие пожелания.
(Лист 15)
Из книги записей сигнального унтер-офицера броненосного крейсера “Россия” 20 июля 1914 года
- “14:20 На борт прибыл большой французский император”.
Такой записью фиксировался факт прибытия на корабль президента Французской Республики Р. Пуанкаре.
- Жена В.К. Кирилла Александровича Виктория Фёдоровна – из английских принцесс, путала русское “Р” с латинским “Р”. Однажды, проходя с мужем на катере мимо “Рюрика”, она вслух прочитала надпись “Пюпик”. Рассказывали, что она с тем же успехом вслух прочитала название парохода “Ижора”.
- Когда в 1901 или 1902 году в Кронштадт пришли с визитом английские военные корабли, то после одного из обедов (или ужинов), данных в честь англичан подвыпившие русские мичманы вызвались спеть английский гимн на русском языке, чем привели англичан в неописуемый восторг. Единственный куплет этого гимна на русском языке заключался в следующем:
Что за история,
Сдохла Виктория,
Дотянув почти до сотни лет.”
(Лист 16)
- В 1929 году, когда “Аврора” ходила в Свинемюнде, то Ю.Ф. Ралль, командовавший отрядом учебных кораблей (по должности Начальника училища М.В. Фрунзе) дал обет в честь германского адмирала, бывшего там старшим морским начальником. А.Ф. Леер, командовавший в то время “Авророй”, разыскал среди своей команды немца-колониста, которому и поручил обслуживать немцев за обедом. Волжский немец, польщённый доверием командира и важностью порученной ему задачи, старался вовсю и во время банкета усиленно обслуживал своих соплеменников, обращаясь к ним при поднесении кушаний на своём колонистском диалекте – “bitte freesen sie”, то есть “пожалуйста, жрите” – вместо “bitte essen sie” (“пожалуйста, кушайте”). Ю.Ф. Ралль, свободно говоривший на немецком языке, не знал куда деваться, а Леер, также несколько владевший немецким языком, но только на наречии, был чрезвычайно доволен, так как считал “bitte freesen sie” вполне нормальным.
- В Морском корпусе в 1915 году учились два брата-близнеца Мщерские, похожие друг на друга как два яблока. Директором корпуса был тогда ещё контр-адмирал В.А. Карцов. Встретив в Картинной галерее одного из братьев Мщерских, вставшего “во фронт”, Карцов важно спросил его: “Это вы или ваш брат?”
(Лист 17)
- При посещении директором Морского корпуса контр-адмиралом Карцовым корпусного лазарета он спросил находившегося там на излечении кадета 4-ой роты Сулковского, родом поляка, чем тот болен? Сулковский, говоривший, когда он волновался, с небольшим польским акцентом, ответил директору: “Голова кружится, Ваше превосходительство.” “А в какую сторону она у вас кружится?” – задал вопрос Карцов. “В правую, Ваше превосходительство”. Карцов, грозя указательным пальцем, изрёк: “Это ваше счастье, что в правую. Если бы в левую – в 24 часа вон!”, и круто повернувшись, важно вышел из лазарета, оставив Сулковского в положении соляного столпа.
- Из инструкции по обучению орудийной прислуги на станке заряжения.
“… По команду “дробь”. Смена номеров направо” – все поворачиваются налево, за исключением замочного, который поворачивается кругом.”
- Из перечня боевых упражнений и учений Минной бригады КБФ 1926-1928 годов:
“Парная стрельба втроём”
“Минная постановка днём по ночному”.
- Один из ныне благополучно здравствующих контр-адмиралов выступал на партактиве Академии о необходимости решительной борьбы с плагиатом, заявил: “если уже списывать, так списывать творчески.”
(Лист 18)
- Другой, также благополучно здравствующий, но ушедший в отставку, деятель по МТО, ратуя за культурное пользование уборными, упрекал слушателей Академии: “Вот вы американский язык изучаете, а из уборной клаоку делаете!” Когда ему возразили по поводу “американского языка” и “клаоки”, он очень обиделся и 3 дня не ходил в Академию, объяснив нервным потрясением в результате интриганских выступлений против него.
(Лист 19)
Из письма контр-адмирала Балицкого в редакцию газеты “Котлин” (помещено в №45 1896 года)
“… Слово “морская тактика” и наука, подразумеваемая под этим словом, были только в морских училищах и то не во всех, а лишь в нескольких, в том числе и в нашем Морском корпусе. При этом она обыкновенно составлялась учителями для надобностей училища, из стен которого не выходила.”
– – –
Из статьи капитан 2-го ранга Большева “О тактике и стратегии”, опубликованной в газете “Котлин” 17 июня 1899 года.
“… Да и мудрено искать морскую тактику – море гладко. Ещё издалека адмиралы оценят силы, как только увидят один другого. Ведь есть альбомы сведений боевых сил каждого судна. Всякий манёвр, предпринятый одной стороной, будет немедленно замечен другой. И тут-то вот и проявится личное умение командира, сообразительность, верность взгляда при повороте. Несомненно, произойдёт схватка, а в ней “на брасах не зевай”. Командир, артиллерийский, минный офицеры – каждый будут самостоятельны.”