В 2012 году Генрих Свазян опубликовал свою работу по Кавказской Албании и фальсификациям “историков” Азербайджана. Генрих Суренович Свазян – ведущий научный сотрудник Института истории Национальной Академии наук Армении, доктор исторических наук, профессор.
Краткая биография и работы Г. Свазяна – на сайте Института истории.
Член-корреспондент АН Армении А. Харатян о Г. Свазяне к его 80-летию в 2020 году – здесь.
Приводим внизу эту работу, которая ранее была опубликована на сайте Панорама.ам в пяти частях (ссылки и списки литературы даны к каждой главе):
- Часть 1. Термин «Алуанк» возник в Армении, в армянской среде и в основе его лежит армянское слово
- Часть 2. Античные авторы четко зафиксировали принадлежность Арцаха (Карабаха) и Утика Армении
- Часть 3. Экономически и политически Утик и Арцах были более развиты, чем Алуанское марзпанство
- Часть 4. Азербайджанские историки объявляли «алуанцами» армянских авторов и князей
- Часть 5. Ереванское и Нахичеванское ханства как армянские территории закреплены в указе императора Николая I
Часть 1
Термин «Алуанк» возник в Армении, в армянской среде, и в основе его лежит армянское слово
Страна Алуанк была расположена к востоку от Великой Армении, непосредственно примыкая к ней, и занимала территорию, простирающуюся на север от реки Кура до Главного Кавказского хребта. Именно здесь в I веке до нашей эры сформировалось государство, которое армяне называли «Алуанк», римляне – «Албания», грузины – «Рани» или «Эрети», а ассирийцы и персы – «Аран», «Ар-ран» или «Ал-ран»
Термин «Алуанк» возник в Северо-восточном крае Армении, в армянской среде и в основе его лежит армянское слово «аղу» (алу) (кроткий, сладкий, приятный [1]). Об этом еще в V веке свидетельствовал отец армянской истории Мовсес Хоренаци. Повествуя о деятельности армянского царя Валаршака (Трдат I, 66-88 гг.), направленной на укрепление армянской государственности, отец истории сообщал, что государь передал одному из потомков hАйка – князю по имени Сисак, обширное пространство “вдоль границ армянской речи”, которое “получило название Алуанк из-за его (Сисака-Г.С.) кроткого нрава, ибо его называли “алу”[2]. Слово «аղу» (алу) характеризует всю страну в целом как «приятная, привлекательная», а в природно-климатическом смысле – как плодородная, обильная страна, о чем неоднократно упоминали античные, армянские и арабские летописцы и географы раннего средневековья [3]. Термин «Алуанк», возникнув в северо-восточных краях Армении, в период армяно-римских отношений (обусловленных походами Лукулла и Гнея Помпея), был ретранслирован армянами римлянам и последние, придав этому топониму латинское звучание, ввели его в обращение под названием «Албания». Имело место обычное замещение звуков «ղ« на «л» и «у(в)» на «б», в результате чего слово получило соответствующую латинскую транслитерацию.
Этимологией топонима «Аран» (Рани, Ал-ран, Ар-ран) первым занялся Н. Марр, обратившись с этой целью к современным дагестанским языкам. Согласно Марру, в языке одного из дагестанских племен – лаков сохранилось слово «ар» в значении «равнина, долина», а в языке хыналугов исследуемое слово означает «теплый», «горячий», употребляясь в значении «низменность», «зимнее пастбище». Таким образом, все эти названия не имели этнической подоплеки, а лишь акцентировали природные особенности этой страны.
Страна Алуанк, согласно Страбону, была заселена 26-ю значительно отличающимися друг от друга племенами с разными языками, верованиями и укладом жизни, управляемыми собственными царями (племенными вождями) [4], которых, однако, античные авторы, не дифференцируя, именовали единым обобщающим понятием – «агван-alban-albanoi», и данный топоним по сегодняшний день принят и используется исследователями. Однако, жителей страны, представляющих столь пестрый состав племен неизвестного происхождения, было бы реально называть «алуанцы» или «агванцы», в смысле «жители страны Алуанк», при наличии населения без какой-либо этно-национальной самоидентификации, было бы единственным правильным названием.
Среди алуанских племен различаются в основном два этнических компонента – местный, который, согласно исследователям, принадлежал к кавказской языковой семье, и пришлый, который, в свою очередь, рассматривается как принадлежащий к племенам ирано-скифской языковой семьи [5]. Эти племена, проживающие на территории будущего Алуанка, начали процесс консолидации алуанских племен, который, однако, ввиду многоплеменности, географической и экономической раздробленности региона, ряда социальных и политических обстоятельств так и остался до конца незавершенным. Данное обстоятельство является одной из особенностей истории страны Алуанк, чем она и отличается от истории соседей, завершивших процессы консолидации и достигших этнической целостности.
Большая племенная пестрота, трудности контактов разных племен [6] и незавершенность языковых и культурных процессов в достижении этнической общности явились теми причинами, которые обусловили постепенную ассимиляцию алуанцев и их исчезновение с исторической арены. Их этническая ассимиляция начинается с периода персидских и арабских завоеваний, приобретая особую интенсивность после завоевания края тюрками-сельджуками во второй половине XI в. Так что при образовании современного азербайджанского народа одним из его компонентов стали не исчезнувшие с исторической арены незадолго до этого процесса алуанцы, а составлявшие основную массу тюрок-сельджуков огузские племена. Поэтому абсолютно неверно мнение, что алуанцы являлись предками современного азербайджанского народа. Ошибочность такого мнения становится более наглядной, когда принимается во внимание тот реальный факт, что алуанцы принадлежали к кавказской языковой семье, а современный азербайджанский народ – к огузской группе тюркских языков.
В 66-65 гг. до нашей эры римский полководец Гней Помпей три раза вступал в сражения с алуанским царем Алуанка Оройсом и, победив его, завоевал Алуанк, превратив страну в «друга и союзника Рима». Римлян, как и всех завоевателей, крайне интересовали все достоинства покоренной страны, в том числе и вопрос о ее границах. Согласно сообщению Страбона, “албанцы… живут между иберийцами и Каспийским морем, на востоке их страна прилегает к морю, а на западе граничит с иберийцами. Что касается остальных сторон, то северная окружена Кавказскими горами (потому что эти горы возвышаются над равнинами и называются, в особенности их части, что у моря, Кераунийскими горами), а последнюю сторону образует Армения, граничащая с ней” [7]. Армения же, согласно Страбону, граничила с Алуанком до того места, где “впадают в (Каспийское – Г. С.) море реки Кир и Аракс, то есть до устья этих рек.
По свидетельству Плиния Старшего, «всю равнину, начиная от реки Кира (к северу – Г. С.), заселяет племя Албанцев, а затем – Иверов, которые отделены от первых рекою Оказаном (Алазаном – Г. С.), текущую с Кавказских гор” [8]. Клавдий Птолемей описывает современный его эпохе Алуанк в тех же границах: “Албания граничит с севера описанной частью Сарматии, с запада – Иверией…, с юга – частью Великой Армении, идущей от границы с Иверией до Ирканского моря к устью реки Кира” [9].
После греко-римских авторов о границах Алуанка сообщают армянские историки. Первым из них является Фавстос Бузанд, который повествуя о событиях IV в., указывает южной границей Алуанка реку Куру [10]. Более ясное представление о границах Алуанка дает “Ашхарацуйц”, согласно которому “страна Алуанк” расположена между рекой Курой и горой Кавказа” [11].
О Куре как границе между Великой Арменией и Алуанком уже упоминалось в вышеприведенных сведениях Страбона и Плиния Старшего. Дион Кассий также упоминает об обитавших к северу от Куры алуанцах [12], а это означает, что река Кура являлась южной границей Алуанка. Повествуя о первой стычке римлян с алуанцами, Дион Кассий пишет, что Помпей разгромил алуанцев как раз у переправы через Куру, куда они пришли для ее перекрытия, пытаясь предотвратить вторжение римлян в Алуанк. В этой связи Дион Кассий делает еще одно интересное сообщение, из которого следует, что собственно страна алуанцев находилась за Курой. Так, рассказывая, что этим наступлением алуанцы вызвали гнев Помпея, историк пишет, что римскому военачальнику “очень хотелось отомстить им вторжением в их собственную землю”, но он не смог этого сделать вследствие наступающей зимы и остался зимовать в стране “Анаитис” у реки Куры [13] . А так как страна “Анаитис” (или “Аспис”), по сведениям того же историка, находилась в Армении [14], то значит и “собственная земля” алуанцев находилась за ее пределами, т. е. за Курой. Наконец и Стефан Византийский, ссылаясь на Асиния Квадрата, рассматривает правобережье Куры как место обитания оваринов и утийцев, заселяющих значительную часть Армении [15].
Повествуя о вторжении в Армению северных кочевых племен, во главе с так называемым мазкутским царем, прозванным Санесаном, Бузанд сообщает, что они, перейдя реку Кура, сразу очутились в Армении: “Перешел свою границу, – пишет Бузанд о Санесане,- большую реку Куру и наводнил армянскую страну”. В другом месте, говоря уже о периоде, последовавшем за армяно-персидскими войнами 60-70-х гг. того же века, историк повествует о том, что спарапет армянских войск Мушег Мамиконян сражался против союзника Сасанидского Ирана – Алуанка, отвоевал захваченные им гавары Армении и “… реку Куру сделал границей между своей страной и Албанией, как было раньше”[16].
Таким образом, сведения античных и армянских историков и географов, живших и творивших с I в. до н. э. до V в. н. э., приводят к тому бесспорному убеждению, что в течение всего этого времени южной границей Алуанка была река Кура. Этот факт принимают многие исследователи: А. Яновский, С. Юшков, С. Еремян, Ас. Мнацаканян, Б. Улубабян, А. П. Новосельцев, В. Томашек, А. Акопян и др. [17] К. В. Тревер находит, что Кура была границей между Арменией и Алуанком еще раньше – со II в. до н. э. [18], азербайджанский ученый К. Алиев считал, что только со II в. н. э. [19]. Согласно последнему, до этого граница Алуанка проходила по реке Аракс.
Аракс для всех времен был южной границей Алуанка, утверждает и другой азербайджанский исследователь Ф. Мамедова. Более того, безосновательно, лишь по своей прихоти, перенося “ретроспективно” сообщения источников на III в. до н. э., она считает, что Алуанк еще с указанного века, якобы, не только был заключен между Кавказским Главным хребтом и рекой Аракс, но и на севере имел сферу своего влияния вплоть до реки Сулак и далее [20].
“Открытие” К. Алиева о Куре как границе между Арменией и Алуанком только во II в. н.э. основано на фальсификациях и самовольных толкованиях сообщений источников. Например, сообщение Страбона, согласно которому “река Аракс течет до границ Албании” [21], из чего следует только то, что Аракс не является границей Алуанка, а всего лишь течет до его границы, К. Алиев «редактирует» следующим образом: “Аракс течет в пределы Албании [22]”. Тем самым он пытается приписать Страбону мнимое сообщение о том, что Аракс, якобы, протекает по территории Алуанка. Тем не менее, под давлением сообщений из разных источников, он вынужден признать, что река Кура являлась границей между Арменией и Алуанком, и, лавируя среди достоверных сообщений, пытается во что бы то ни стало доказать, что Кура могла быть южной границей Алуанка лишь во II в. н. э. По его мнению, рассмотрение Куры как южной границы Алуанка до II в. н. э. – результат неверных переводов соответствующих сообщений античных авторов, и он с воодушевлением первооткрывателя приступает к выявлению и “исправлению” наличествующих в них “ошибок”.
Он пишет, что в переводе В. В. Латышева сообщение Плиния (“всю равнину, начиная от реки Куры, заселяет племя албанцев”) оторвано от контекста и создает иллюзию того, что алуанцы проживали, начиная от Куры, а на самом деле, согласно К. Алиеву, из контекста того же сообщения якобы следует, что “албанские и иберские племена обитали “вплоть до всей равнины Кюр”, т. е. алуанцы обитали и на правобережье и на левобережье Куры.
Основываясь на этих “корректурах”, он объявляет: ”данные Страбона, Плиния и Птолемея свидетельствуют о том, что территория Кавказской Албании разделилась на две части: на области, расположенные к северу от Куры, и на области, находящиеся южнее Куры и входившие до этого в состав Албании”. Однако алиевские переводы совершенно своевольны, а заключения предвзяты, поскольку противоречат сущности сообщений названных авторов, которые сохранились как в русском переводе В. В. Латышева, так и в английском, приведенном параллельно с греческим оригиналом [23].
Таким же образом к сообщениям источников подошла и Ф. Мамедова. Оставив в стороне многочисленные сообщения античных и армянских историков о том, что река Аракс являлась одной из рек Армении [24], а следовательно, не могла быть южной границей Алуанка, она, как и предыдущий автор, сообщения о ней объявляет противоречивыми и исторически неверными. Ф. Мамедовой представляются ошибочными сведения Страбона, Плутарха, Плиния Старшего, Аппиана и Диона Кассия о Куре как о границе между Арменией и Алуанком. Она прямо требует не верить античным авторам, поскольку, по ее мнению, “их информация носила случайный и противоречивый характер и вполне могла быть неточной”. Однако обвинения Ф. Мамедовой в адрес античных авторов совершенно надуманы и беспочвенны. Страбон, именно вследствие тщательного отбора, широко использовал сведения Феофана Митиленского [25], которые никак нельзя считать “случайной информацией”. Согласно же этим сообщениям, южная граница Алуанка в указанный период проходила по реке Кура.
Таким образом, как бы ни старались некоторые исследователи искажать исторические факты, фальсифицируя и истолковывая их в выгодном для них свете и выдавая желаемое за действительное, анализ сообщений историков приводит к убеждению, что река Кура была границей Алуанка и что эту свою роль границы она сохранила на протяжении всей истории существования государственности Алуанка, т. е. с I в. до н. э. и до середины V в. н. э.
Список литературы к Части 1:
1. Новая словарная книга армянского языка, Ереван, 1979, с. 42 (на арм. яз.).
2. Мовсес Хоренаци, «История Армении», пер. с древнеармянского языка, введение и примечания Гагика Саркисяна, Ереван, 1990, с. 63-64
3. The Geography of Strabo, XI, IV, 2, 3; Мовсэс Каланкатуаци, История страны Алуанк, Ереван, 1984, с. 25; Сведения арабских источников IX и Х вв. по Р. Х., о Кавказе, Армении, Азербайджане (Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа – СМОПК), вып. 29, Тифлис, 1901, с. 7, 9; вып. 38, Тифлис, 1908, с. 14, 15, 25, 92.
4. Strabo, XI, IV, 6
5. А. И. Болтунова, Племена, обитавшие на территории Азербайджана в I тысячелетии до н. э. Очерки истории СССР, первобытнообщинный строй и древнейшие государства на территории СССР, М., 1956, с. 224, 225; А. П. Новосельцев, В. Т. Пашуто, Л. В. Черепнин. Пути развития феодализма, М. 1972. с. 39.
6. Strabo, XI, IV, 6.
7. Strabo, XI, IV, I.
8. Plin., Nat. History, VII, с. 181.
9. Известия древних писателей греческих и латинских о Скифии и Кавказе, собрал и издал с русским переводом В. В. Латышев, т. I, СПб, 1904, с. 242.
10. История Армении Фавстоса Бузанда, пер. с древнеарм. и комментарии М. А. Геворкяна, Ереван, 1953, с. 15, 162.
11. Ашхарацуйц, с. 29. (на арм. яз.)
12. Дион Кассий, Римская история, Иосиф Флавий, Дион Кассий, пер. с оригинала, предисл. и прим. Кркяшаряна, Ереван, 1976, XXXVI, 54, 1 (на арм. яз.)
13. Там же, XXXVI, 54, 5 (курсив наш – Г. С.).
14. Там же, XXXVI, 48, I.
15. Известия древних писателей…, т. I, вып. I, с. 270-271.
16. Бузанд, с. 162.
17. А. Яновский, О древней Кавказской Албании, Журнал Министерства народного просвещения, ч. 52, СПб, 1846, с. 97; С. В. Юшков, К вопросу о границах древней Албании, Исторические записки АН СССР, т. 1, М., 1937,с. 132, 144; С. Т. Еремян, Атлас к книге “История армянского народа”; ч. 1, Ереван, 1952, с. 132; Ас. Ш. Мнацаканян, О литературе Кавказской Албании, Ереван, 1969, с. 15 и сл; Б. Улубабян, О границах древнего Агванка, ВЕУ, 1979, N 1, с. 113-114 (на арм. яз.); А. П. Новосельцев, К вопросу о политической границе Армении и Кавказской Албании,в античный период, Кавказ и Визанртия, вып. I, Ереван, 1979, с. 10-18; Tomaschek, Albania; Albanoi; PWK,p. 1303; А. А. Акопян, Албания-Алуанк в греко-латинских и древнеармянских источниках, Ереван, 1987, с. 21-27.
18. К. В. Тревер, Очерки по истории и культуре Кавказской Албании, (IV в. до н. э. – VII в. н. э.), М.-Л., 1959, с. 58.
19. К. Алиев, Кавказская Албания, (I в. до н. э. – I в. н. э.), Баку, 1974, с. 122.
20. Ф. Мамедова, Политическая история и историческая география Кавказской Албании (III в. до н. э. – VIII в. н. э., Баку, 1986, с. 58.
21. Strabo, XI, XIV, 4 (курсив наш – Г. С.).
22. К. Алиев, Кавказская Албания…, с. 114 (курсив наш – Г. С.).
23. Ср. Известия древних писателей…, т. II, с. 181; Pliny, Natural History (“All the plain from the Kur onward is occupied by the race of the Albani”), VI, 11.
24. Strabo, XI, I, 5; IV, 2; XIV, 4, 6, 7; Известия древних писателей…, т. II, с. 181; Помпоний Мела (Там же, с.125); Птолемей (Там же, т. I, вып. I, с. 244); Хоренаци, с. 93, 99.
25. Г. С. Свазян, Источники Страбона о Кавказской Албании, с. 95-104.
Часть 2
Античные авторы четко зафиксировали принадлежность Арцаха (Карабаха) и Утика Армении
Относительно правобережья Куры можно сказать, что помимо греко-римских и армянских источников, единодушно свидетельствующих о том, что Кура была границей между Великой Арменией и Алуанком, и, тем самым, вполне обоснованно утверждающих, что правобережье Куры является армянской территорией, имеются также и прямые указания источников, подтверждающие это. Географически эта территория включила армянские области Арцах и Утик, с их армянским населением [1].
Сведения о последних восходят к клинописному периоду истории Армении, когда утийские племена составляли часть большого армянского племенного объединения “Этиуни”, распространившегося от Тайка до Сюника, озера Севан и далее на северо-восток, на территорию области Утик, Арцах, а также Айрарат Великой Армении и сопредельных ей районов [2]. В то же время, в надписи, составленной Сардури II (764-735 гг. до н. э.), упоминается область Арцах в форме “Уртехини – kurUrtehini” [3] как составная часть Айраратского царства [4].
Выше приводилось сообщение Хоренаци о борьбе за власть между последним представителем Ервандидской династии Ервандом и Арташесом, бывшим в то время селевкидским стратигом [5], эта борьба проходила в Утике, что и доказывает тот факт, что Утик был армянской областью и находился во власти Ервандидов. Из этого вполне логически следует, что не только Утик, но и тем более Арцах, расположенный на юго-западе от него, находились в пределах Айраратского царства.
Победа Арташеса над Ервандом привела к тому, что вся территория Ервандидской Армении, а значит и Утик и Арцах, перешла к основателю новой династии в Армении, а в дальнейшем как неотъемлемые части Армянского царства переходили по наследству к потомкам Арташеса. Факт нахождения Арцаха и Утика в составе Великой Армении в этот период и позже подтверждается и сведениями греко-римских источников и, в частности, уже знакомыми нам сведениями Страбона об Утикской области Шакашене как области, граничащей с Албанией по реке Куре [6], и об Арцахе, упоминающемся под названием “Орхистене”, как провинции Армении.
Страбон, как извествно, жил и творил в I до н. э. – I в. н. э. и определение им политического статуса Арцаха и Утика относится к этому времени. Об армянской области Утик и утийцах, как проживающих в Армении племенах, говорит также историк второй половины II в. Асиний Квадрат и, со ссылкой на него, Стефан Византийский (V в.): “Отины (т. е. утийцы, живут – Г. С.) в Армении”, – говорит Квадрат и разъясняет: “Вокруг реки Кира живут Оварены и Отины, составляющие значительную часть Армении” [7]. “Отина – область Армении”, – подверждает Стефан Византийский. Вот так, ясно и четко зафиксировано античными авторами не только то, что Утик, следовательно и Арцах, является армянской областью, но и то, что утийцы составляли значительную часть населения Армении.
В последующие века, в царствование Аршакидов, упомянутые области находились в составе Армении. Это следует из свидетельства Агатангелоса о том, что подосланный сасанидским царем Арташиром с целью покушения на жизнь армянского царя Хосрова Великого (216-256 гг.) Анак Партев прибыл в Утик, в город Халхал, зимнюю резиденцию армянских царей [8], где отдыхал Хосров Великий. Поскольку Утик с городом Халхал находился в пределах армянского царства, то, стало быть и в III в. области Арцах и Утик являлись частью Армении.
Согласно армянским источникам, Арцах и Утик в составе Великой Армении находились и в IV в. Это политическое положение двух областей определяется прежде всего тем, что Григорий Просветитель, по сведениям Фавстоса Бузанда и Ухтанеса, основывая церкви в Великой Армени, сооружает их как в Арцахе, в селе Амарас hАбандского гавара [9], так и в Утике, в гаваре Гардман [10].
По свидетельству Агатангелоса, при армянских царях Аршакуни Арцах, который выступал под названием “Княжество Цавдеев” и Утик были одними из знаменитых княжеств, принимавших активное участие во внутренних и внешних сношениях Армении. Так, когда возникла необходимость послать Григория Просветителя в Кесарию для рукоположения в качестве католикоса Армении, армянский царь Трдат III (298-330 гг.) включил в свою свиту избранных наместников и правителей дома Торгома (Великой Армении), выставлявших тысячу и десять тысяч всадников, среди которых были и князья Утика и Арцаха.
“Тогда царь (Трдат – Г. С.), – пишет Агатангелос, – срочно и благочестиво, проявлял заботу с большой радостью, собрал главных нахараров и наместников страны… одиннадцатый князь Сюника, двенадцатый – князь страны Цавдеев, тринадцатый – князь Утика” [11]. В числе других та же роль предназначалась и князю Гардманского гавара Утика, который на сей раз сопровождал Шаhака в Кесарию для рукоположения как католикоса Армении [12]. Наряду с другими княжествами, Утику и Арцаху была доверена также охрана северных ворот Армении от угрозы постоянных набегов кочевых племен с Кавказских гор. Эта их роль специально отмечена в “Зоранамаке” (“Воинской грамоте”), показывающем военную мощь “армянских нахараров и азатов” с обозначением также количества войск, поставлявшегося княжествами. Согласно этому документу Утийское и Цавдейское княжества выставляли по тысяче воинов [13]. Они перечисляются и в “Разрядной грамоте” (“Гаhнамаке”), показывающей место или ранг (престол, сан) армянских нахарарских домов. Здесь Арцах выступает под названием “Второй Сюник” и занимает 28-е место среди 70-ти армянских нахарарских домов, а Утик, которого представляет князь Гардмана – 23 место.
В армянской историографии Арцах был известен также под названием “Покр (Малый) Сюник”, которое кстати, сохранилось и в наименовании арцахского гавара “Сисакан-и-Котак”. (“Сисакан”, т. е. “Сюник” и “Котак” – “Покр-Малый”, что дословно означало “Малый Сюник”).
В качестве армянской области Арцах, под названием ”Покр Сюник”, выступает, в частности, в сообщении Мовсеса Хоренаци. Рассказывая об убийстве юного “католикоса” Григораса на Ватнеанском поле, историк пишет, что “его дьяконы подняли тело и перенесли в Малый Сюник и похоронили в аване “Амарас” [14].
Согласно данным источников, Арцах и Утик находились в составе Великой Армении и в V в. Историк Корюн, рассказывая о просветительской деятельности Месропа Маштоца, сообщает, что во время распространения им письменности в разных краях Армении, Маштоц самую деятельную поддержку получил у Хурса, князя Гардмана [15]. Не будь Утик армянской областью, Маштоц не распространял бы там армянскую письменность и Хурс не поддерживал бы его.
Отметим, что в армянской историографии имеется также свидетельство, в котором Утик и Алуанк упоминаются как отдельные друг от друга страны. Это рассказ Каланкатуаци о просветительской деятельности Месропа Маштоца в разных гаварах восточной части Армении, в том числе в Утике, в закуринских областях и в Албании. Историк пишет: (“Месроп Маштоц – Г. С.) возобновил и укрепил веру христианскую, распространив проповедование Евангелия в гаваре Ути, в Алуанке, в Лпинке, в Каспии, до ворот Чора” [16]. Подобные сведения имеются также об Арцахе. Егише, рассказывая о раскольнической деятельности Васака Сюнеци в преддверии армянской освободительной войны в 450-451 гг., пишет, что Васак свою деятельность распространил на все края “страны, где было [много] крепостей, в Тморике и Кордике, в Арцахе, в Албании, в Иверии и в стране Халтике” [17].
Таким образом, все приведенные данные армянских и античных авторов однозначно свидетельствуют, что до середины V в. Арцах и Утик оставались одними из древнейших областей Великой Армении. Мнение же тех авторов, которые, игнорируя данные античных и армянских письменных памятников, объявляют, что эти области были алуанскими и находились в I-IV вв. под властью Алуанских Аршакидов [18], является ничем иным, как фальсификацией и сознательным искажением исторической правды.
Утик и Арцах были заселены с древнейших времен. Свидетельством этого являются обнаруженные в пещере Ворван села Азох [19] (Гадрутский район Нагорно-Карабахской Республики, исторический гавар Арцаха Миюс hАбанд), следы палеолитического человека: орудия труда, отходы производства, кости животных, а также хорошо сохранившаяся челюсть раннего неандертальца [20].
Население Арцаха и Утика, пройдя все этапы развития человека, в конце концов приобрело форму определенного антропологического типа – “арменоид”. Это делает бесспорным тот факт, что основную массу аборигенов Утика и Арцаха составляли представители арменоидного типа – армяне.
Касаясь вопроса о населении Утика и Арцаха, азербайджанский историк Ф. Мамедова сознательно умалчивает об аборигенах края – армянах, считая, видимо, что тем самым лишает край своего коренного армянского населения. Между тем, сведения греко-римских и армянских историков и географов свидетельствуют о том, что издревле Утик и Арцах были населены армянами. Еще Страбон писал, что все народности, живущие в Армении, а значит и население исследуемого края, во времена армянского царя Арташеса I (189-160 гг. до н. э.) говорят на одном, т. е. на армянском языке [21]. Свидетельства же Мовсеса Хоренаци об основании армянского нахарарства во главе с Араном по принципу “вдоль границ армянской речи” [22], также не оставляет сомнений в том, что их население говорило только на армянском языке, так как находилось в пределах “армянской речи”. Как показали грамматики раннего средневековья, они говорили на том диалекте армянского языка, который назывался “арцахским” (современный карабахский диалект). Из числа этих грамматиков Степанос Сюнеци, советуя для приобретения навыков в армянском языке хорошо изучить его диалекты, пишет: “И для знания языка твоего требуется знакомство со всеми говорами периферии, такими как [говоры] Корчайка и Тайка, и Хута, и Армении Четвертой, и Спера, и Сюника, и Арцаха” [23]. Позднее другой армянский грамматик, рабунапет Гладзорского университета Есайи Нчеци особо подчеркивал, что перечисленные Степаносом Сюнеци диалекты относятся к армянскому языку: “Языку не других народов, а собственного народа” [24]. Исходя из названия “Аран”, арабские авторы этот диалект армянского языка называют “аранским” [25].
В соответствии с лингвистическим анализом арцахский диалект имел широкое географическое распространение. На нем говорили не только во всей восточной Армении, но и за ее пределами [26].
Таким образом, очевидно, что местное население Арцаха и Утика составляли армяне, и мнение о том, что оно арменизировалось лишь после 1828 г., является лишь одним из звеньев фальсификации истории Арцаха и Утика. Чтобы показать тенденциозность этой необоснованной точки зрения, помимо приведенных свидетельств, достаточно упомянуть также сообщения Корюна, Хоренаци и, в особенности, Каланкатуаци о деятельности Месропа Маштоца по основанию в восточных краях Армении школ для распространения армянской письменности и вообще проведения культурно-просветительской работы [27], которая могла быть осуществлена лишь при наличии населения, говорящего на армянском языке.
Таким образом, все приведенные сведения античных и армянских историков и географов позволяют вполне обоснованно утверждать, что Утик и Арцах, составляющие территорию правобережья Куры, были армянскими областями и имели армянское население, которое активно участвовало во внутренней, внешней и культурной жизни Армении. Будучи таковыми и находясь вне границ Алуанка [28], они никак не могли иметь иную, кроме как армянскую принадлежность.
Будучи неотъемлемой частью Армянского мира, население Утика и Арцаха еще в 301 году приняло христианство и продолжало принимать активное участие во внутренней и внешней политической жизни Армении, став одними из центров ее духовной культуры.
Список литературы к Части 2:
1. Г. С. Свазян, Арцах в исторических первоисточниках, ВОН, 1989, N 11, с. 3-14.
2. Хрестоматия по истории армянского народа, т. I, с. 42, пр. 2 (на арм. яз.). См. также, Ов. Карагезян, Армянское нагорье в клинописных источниках, т. I, Ереван, 1998, с. 173-174, 215 (на арм. яз.).
3. Г. А. Капанцян, Chetto-Armeniaca, Ереван, 1931, с. 104. То же самое, обосновывая лингвистическим анализом, утверждает и Ов. Карагезян (см. Армянское нагорье в клинописных источниках, с. 41, 272 (на арм. яз.).
4. Г. А. Меликишвили, Урартские клинописные надписи, Москва, 1960, с. 310, N 161
5. Хоренаци, с. 95-96.
6. Strabo, XI, XIV, 4.
7. Известия древних писателей…, т. I, вып. I, с. 271.
8. Агатангелос, История Армении, Ереван, 1983, с. 30 (на арм. яз.).
9. Бузанд, с. 14
10. Ухтанес, История Армении, Эчмиадзин, с. 100 (на древнеарм. яз.).
11. Агатангелос, с. 446
12. Бузанд, с. 38.
13. Н. Адонц, Армения в эпоху Юстиниана, Ереван, 1971, с. 251.
14. Хоренаци, с. 149.
15. Корюн, Житие Маштоца, Ереван, 2005, с. 148
16. Каланкатуаци, с. 60 (курсив наш – Г. С.).
17. Егише, О Вардане и войне армянской, пер. с древнеармянского акад. И. А. Орбели, 1971, с. 91.
18. Ф. Мамедова, Политическая история… Албании, с. 100-105.
19. М. Бархутарянц, Арцах, Баку, 1895 (на арм. яз.)с. 88. Палеологический памятник пещеры Ворван известен в научной литературе под названием “Азох”. “Азох” чисто армянское слово и на древнеармянскомязыке (грабаре) означал “неспелый виноград” (см. Р. Ачарян, Этимологический коренный словарь армянского языка, т. 1, Ереван, 1971, с. 87, на арм. яз.).
20. М. Гусейнов, Древний палеолит Азербайджана, Баку, 1985, с. 22-32.
21. Strabo, XI, XIV, 5.
22. Хоренаци, с. 63.
23. Н. Адонц, Дионисий Фракийский и армянские толкователи, СПб, 1915, с. 187.
24. Есайи Нчеци, Анализ грамматики. Текст подготовил и снабдил предисловием Л. Г. Хачерян, Ереван, 1966,с. 65 (на арм. яз.).
25. СМОМПК, вып. 29, с. 29; вып. 38, с. 12.
26. Б. Улубабян, Очерки истории Восточного края Армении, Ереван, 1971, с. 54-107 (на арм. яз.).
27. Корюн, с. 148, Хоренаци, с. 193-194, Каланкатуаци, с. 60-61.
28. Вне границ Алуанка находилась и современная область Нахичеван, которая вообще не имела никакой связи с Алуанком, однако, подвергнувшись аналогичным методам азербайджанских историков, также считается одной из областей Алуанка (Ф. Мамедова, Политическая история… Албании, с. 108-115).
Часть 3
Экономически и политически Утик и Арцах были более развиты, чем Алуанское марзпанство
В V веке в Закавказье господствовал Сасанидский Иран, времена тирании которого стали тяжелым и кошмарным периодом для местных народов. Князья и все знатное сословие были лишены своих прав, начались религиозные преследования, за которыми последовали требования вероотступничества, из года в год повышались налоги, а при их сборе царили произвол и насилие. Все это вызывало гнев населения, поднимая его на борьбу с персидской деспотией. В 450-451 гг. борьбу с персами развернули армяне во главе с князем Варданом Мамиконяном и, несмотря на то, что восстание армян так и не завершилось достижением независимости, однако воодушевляло покоренные Персией народы стремиться к свободе.
Примеру армян вскоре последовали албанцы. Они, во главе со своим царем Ваче II, воспользовавшись тем, что после смерти Иездегерда II сыновья последнего ожесточенно боролись за обладание короной, развернули антисасанидское движение. Это движение во времена правления арийского царя Пероза (459-484 гг.) приняло характер вооруженной борьбы, которая в течение двух лет (460-461 гг.) постоянно держала в состоянии тревоги иранскую мировую державу. Чтобы сохранить и укрепить свое господство над Великой Арменией, Алуанком и Иберией (Грузией), Сасаниды прибегали к различным методам, один из которых предполагал упразднение царской власти на местах и создание там марзпанской системы администрирования во главе с персидскими марзпанами (правителями).
После подавления в 461 году восстания в Алуанке, они свергли царя Ваче II, упразднили царство и превратили страну в возглавляемое персидским наместником марзпанство. Но Сасаниды не ограничивались лишь этим. Ослабление Армении являлось одной из задач персов [1] и для достижения этой цели они отторгли от нее Арцах и Утик с их, соответственно, двенадцатью и восемью гаварами и ввели их в состав новосозданного Алуанского марзпанства. O том, что эти области были «отняты» (отторжены) у Армении и присоединены к только что сформированной административно-политической единице, свидетельствовал также автор «Ашхарацуйца». Предварительно отметив, что Арцах и Утик являлись 10-ой и 12-ой областями Армении и поименно перечислив их провинции, армянский географ подчеркнул, что названные области «ныне имеет Алуанк и отняв у Армении», а затем выразился еще проще и лаконичней – «ныне в Алуанке» [2].
Продолжая политику, направленную на дальнейшее упрочение своего господства в Закавказье, Сасаниды, в лице Кавада I (488-531 гг.) и его сына Хосрова Ануширвана (531-578 гг.), продолжают свои завоевания по линии западного побережья Каспийского моря и подчиняют себе гавары Хсрван, Шрван, гор страны леков, гелов, таваспаров и другие провинции вплоть до Дербента, параллельно создавая на пути своего следования на север крепостные сооружения. Завоеванные страны Сасаниды вводили в состав Алуанского марзпанства, доведя границу последнего на севере до Дербента.
Получившее завершающий и окончательный облик Алуанское марзпанство включало в себя «Собственно Алуанк», отторгнутые от Армении области Арцах и Утик, а также расположенные на западном побережье Каспийского моря вышеназванные провинции. Сохранив те же границы на западе и востоке, новая политическая единица вследствие территориальных расширений и соединений, распространяется на севере до Дербента, а на юге – до той части реки Аракс, где она соприкасается с Арцахом. Столицей марзпанства стал город Партав (Барда), который с этой целью был перестроен царем Перозом и переименован в Перозкават [3]. Впоследствии этот город становится резиденцией Алуанских марзпанов.
После формирования новой административной единицы, все ее составные части, в том числе Утик и Арцах, получают название наиболее крупной территориальной компоненты – Собственно Алуанка. Соответственно, меняется также содержание термина «Алуанк» и ныне он начинает отражать все единицы, образующие марзпанства, в том числе Утик и Арцах. Таким образом, впервые в своей истории они как составные части одноименного марзпанства, «приобретают» наименование «Алуанк». Однако, следует сразу же добавить, что данные армянские области с армянским населением, получив новое наименование, какой-либо органической связи с Алуанком не имели. Они скорей оставались независимыми и самостоятельными образованиями, нежели областями централизованной административной единицы. Топоним «Алуанк» так и остался для них лишь географическим понятием.
В начале VI века на исторической арене появились хазары, которые вместе с родственными им гуннами и другими северными племенами своими военными походами представляли большую угрозу для Саснидского Ирана и Византийской империи, Чтобы противостоять им и защитить от них свои северные границы, арийские цари провели целый ряд мероприятий, направленных на защиту своих завоеваний, одним из которых являлось возведение укреплений, закрывавших проход между Каспийским морем и Кавказскими горами. Первым укреплением, возведенным на этом уязвимом участке, явилось крепостное сооружение Апзут-Кават, которое было построено при царе Кавате. По следам отца по укреплению границ империи прошел сын Кавата – Хосров Ануширван.
В ряду реализованных им строительных работ, особое место занимают дивные Дербентские (Баб-ул-Албаб) крепостные стены. Для реализации этих грандиозных строительных работ, «хосровиды» (так называли их арабы) набирали необходимую им рабочую силу и материальные средства из покоренных ими стран. Вводится в обращение новая система налогообложения. Трудовая повинность становится одним из важнейших налоговых обязательств. В массовом масштабе на работы сгонялись люди, абсолютно разные по национальной принадлежности и образу жизни Соответственно, все более углублялись противоречия в этнически пестрой картине края. Кроме того, для охраны возведенных крепостных сооружений персидские цари создавали здесь же военные городки (гарнизоны), поселяя в них воинов с их семьями.
По свидетельству источников, в этом вопросе предпочтение отдавалось войсковым соединениям, набранным из сийясиджитов (сюникцев). Чтобы обеспечить наличие необходимых средств, Хосров Ануширван избирал среди князей и предводителей племен доверенных себе лиц, которых наделял, в частности, шахскими титулами, территориями и разнообразными привилегиями, в то же время, поручая им (без какого-либо вмешательства в их дела) обеспечивать собственными средствами безопасность вверенных им владений и всячески способствовать проводимым здесь строительным работам.
«Выбрал Аниширван царей и назначил их, предоставив каждому из них шахство над отдельной областью. Из них были Хакан Горы, т. е. владетель Серара (Трона) с титулом Вахрар заншах, царь Финана, он же Филаншах и Табасараншах, и царь ап-Лакзов, с титулом Джурджаншах и царь Маската, царство которого теперь не существует, и царь Лирана с титулом Лираншах, и царь Ширвана, именующийся Ширваншахом” [4]. Но подобная политика Хосрова I приводила к тому, что Алуанское марзпанство постепенно и неизбежно дробилось на отдельные мелкие административные единицы, возглавляемые своими князьями и племенными вождями. Со временем они, будучи самовластными, начинали выступать в качестве самостоятельных вождей или князей тех или иных племен.
На территории марзпанства Алуанк возникают новые административные единицы, носящие названия Табарсаран, Ширван, Гилян, Лакз и прочие наименования. В таких условиях далее стало излишним использование общего названия «Алуанк» как для собственных территорий, так и для всего Алуанского марзпанства. Однако, топоним, став сам по себе излишним, не исчез. Приобретя новый смысл и содержание, он закрепляется за армянскими областями Утик и Арцах, которые носили это название со времен образования марзпанства как его составные части. И это не случайно. Экономически и политически Утик и Арцах были более развиты и организованы, имели состоящее из армян этнически однородное население, развитую культуру, созданные на основе армянского алфавита письменность и литературу, которые просто исключали возможность осуществления тех политических, административных и этнических преобразований, которые имели место на находящихся к северу от реки Кура территориях Алуанского марзпанства. Южная граница этой новонареченной страны Алуанк ограничивалась на севере рекой Кура, на севере-западе – крепостью Хнаракерт, на юго-востоке – рекой Аракс, а на западе – Арцахским, Севанским и Мургузским (Миапорским) хребтами. Те же границы указывал Мовсес Хоренаци: «(Царь Армении Валаршак – Г. С.) утверждает наместничество … вдоль большой реки по названию Кур… от реки Ерасх до крепости называемой Хнаракерт”[5].
Нетрудно заметить, что «Алуанк» Мовсеса Хоренаци включал в себя заселенные армянами окраинные армянские области Утик и Арцах, и отчетливо разнился от известного античным авторам Собственно Алуанка, где обретались 26 разноименных племен и для которого южной границей являлась река Кура. И вот со времен М. Хоренаци топоним «Алуанк» в сочинениях армянских летописцев использовался, преимущественно, в последнем значении и, получив новое содержание, подразумевал объединенную территорию древних армянских областей Утик и Арцах. Исходя из этой аксиоматической действительности, в армянской историографии было введено понятие «Армянский Алуанк» [6], который был принят исследователями и используется по сей день. Впоследствии на основе новых исследований, та же самая территория называлась «Алуанским hАйком (Арменией)» [7]. В дальнейшем эти термины стали сложным понятием: «Восточный край Армении», «Северо-Восточный край», «Восточный край», «Глубинный мир Армении» или «Глубинная Армения», применяемыми в отношении единой территории Арцаха и Утика.
Хотелось бы также добавить, что территорию, охватывающую интересующие нас области, арабские источники называли «Аран»։
Получив новое название, Утик и Арцах, тем не менее, оставались армянскими областями, активно участвуя в хозяйственной, политической и культурной жизни Армении.
Список литературы к Части 3:
1. С целью ослабления Армении Сасаниды отделяют от нее также Пайтакаран и Гугарк, присоединили, соответственно, к Атропатене и Иберии (Ашхарацуйц, с. 33).
2. Ашхарацуйц, с. 33 (на арм. яз.).
3. Каланкатуаци с. 42.
4. Баладзори, Книга завоевания стран, пер. П. К. Жузе, Баку, 1927, с. 7.
5. Хоренаци, с. 63-64.
6. «История Армении с начала мироздания до года Господня 1784» сочиненное архимандритом Микаелом Чамчянцем, т. 3, Ереван, 1984, с. 131 (на арм. яз.).
7. Ст. Канаянц. Неизвестные гавары древней Армении, Вагаршапат, 1914, с. 146-147.
Часть 4
Азербайджанские историки объявляли «алуанцами» армянских авторов и князей
История Алуанка во всех ее аспектах привлекала внимание азербайджанских историков. После установления советской власти в Азербайджане, они приступили к созданию истории Албании и, тем самым, она стала предметом изучения азербайджанских ученых. Однако, отнюдь не честные побуждения, направленные на объективное изучение прошлого своей страны, сподвигли историков Азербайджана на подобные исследования. Прежде всего, они имели своей целью неоправданное «удревнение» собственной истории, искусственное расширение занимаемой Алуанком территории, присвоение армянских областей Утик и Арцах и т. д. Разумеется, что решение подобных проблем неизбежно сопровождалось подтасовкой фактов, произвольными интерпретациями, прямым отрицанием сведений первоисточников, «неприемлемых» для азербайджанских историков, и прочими далекими от науки методами.
Разных проблем истории Алуанка касался З. Ямпольский. В его трудах, прежде всего, бросается в глаза тенденциозность и предвзятость в освещении затрагиваемых им вопросов. Стремясь любой ценой согласовать границы исторического Алуанка с территорией Азербайджана, он, искажая факты, искусственно расширяет их, доводя до Аракса и даже до районов южнее этой реки, пытаясь доказать, что такие границы существовали во все периоды истории Алуанка. Он считает Аракс границей между Алуанком и Атропатеной [1], которая, однако, по его мнению, не мешала этнической общности этих двух стран, поскольку “население различных областей Азербайджана было одноименным” [2] и говорило “на однотипных или даже на одинаковых языках” [3], являясь предком населения Азербайджана [4].
Кроме вопросов политической истории Алуанка, в круг псевдонаучных интересов З. Ямпольского входили также алуанская письменность и литература, вопросы личности автора или авторов “Истории страны Алуанк”, языка этого сочинения и т. д. Ему принадлежит одна из первых попыток назвать Мовсеса Каланкатуаци “алуаном” или “утийцем”. Он считает “Историю страны Алуанк” образцом алуанской литературы и совершенно беспочвенно объявляет ее написанной первоначально на гаргарейском языке, а затем переведенной на грабар, высказывая при этом такую нелепую мысль, что, якобы, армянские церковные деятели из политических соображений внесли в нее многочисленные изменения, сокращения и добавления. Эта идея и многие другие подобные абсурдные суждения являются сознательным искажением исторической истины, служащим определенной цели. Без каких-либо оснований он считает, что “утии” и “Ути” тождественны, соответственно, “албанцам” и “Албании”. Однако, этому неаргументированному заявлению противостоят сведения историков, в которых упомянутые термины часто выступают рядом и в отдельности, отчетливо демонстрируя, что термины “Албания – алуанцы” и “Ути – утийцы” совершенно разные понятия.
Порочную тенденцию безосновательного удревнения истории Азербайджана подхватил, развил и, ни с чем не считаясь, буквально раздул З. Буниятов, касаясь всех без исключения вопросов разных периодов истории интересующей нас страны последовательно развивая своими псевдонаучными исследованиями антиармянскую тенденцию. Он не только сеет межнациональную вражду между двумя народами, но и искажает науку, от имени которой выступает. В 1965 г. он издал исследование [5], в самом начале которого он хоть и обещает “дать общий очерк истории областей, составивших позднее территорию Азербайджана”, но на самом деле исследует их не в историческом разрезе, а изначально рассматривает их как составные части своей страны. Иначе отмеченные им же Ширван, Кабалу и другие области он изучил бы как области Алуанка, а Арцах, Утик и Гардман – в качестве областей Армении, не касаясь при этом области Сюник, никогда не входившей в состав Азербайджана.
Однако он не только рассматривает Сюник как одну из областей Алуанка, но и высказывает абсурдную мысль о том, что, якобы, Сюник с 577 г. находился в составе Арана (читай Алуанка, а если Алуанка, то согласно З. Буниятову, непременно Азербайджана) и только с 1921 г. перешел к Армении [6]. Это является грубейшей фальсификацией, так как Сюник, за исключением небольшого отрезка времени, охватывающего VI в., всегда находился в составе Армении. И даже в течение вышеуказанного VI века Сюник лишь обособился от Армении, а дань, выплачиваемая Сюником Сасанидскому Ирану, просто стала поступать по налоговому кадастру в Атрпатакан, не подвергаясь при этом никакому политическому влиянию с его стороны. Себеос пишет: “Ваган владетель Сюнийской земли, восстал и отделился от армян и просил персидского царя Хосрова, чтобы он архивы Сюнийской земли перенес из Двина в город Пайтакаран и их город внес в границы Атрпатакана” [7]. Следовательно, в действиях Ваhана скорее всего проявился сепаратизм армянских княжеств феодальной эпохи. Следовательно, исторически неверно считать, что Сюник когда-либо входил в состав Азербайджана.
В обзоре источников своего труда З. Буниятов упоминает девять армянских историков, чьи труды считает просто лишь армяноязычными [8], т. е. отрицает армянское происхождение их авторов, имея в виду, в первую очередь, Мовсеса Каланкатуаци, Давтака Кертога, Мхитара Гоша, Киракоса Гандзакеци. Это несуразное “новшество” он мотивирует тем, что “только отсутствие в Азербайджане исследователей христианского периода истории Аранa (Албании) дало возможность считать эту литературу армянской, хотя для этого никаких оснований, кроме языка, нет”.
З. Буниятов не ограничивается присвоением армянских авторов. Он считает алуанцами также и армянских князей Саhла Смбата, Есайи Абу Мусе, hАмам Аревелци и других представителей армянской знати, правившей в областях между Курой и Араксом [9]. Вслед за З. Ямпольским, З. Буниятову принадлежит нелепое “открытие”, согласно которому армяне уничтожили оригиналы алуанской литературы после их перевода на армянский язык.
З. Буниятову вообще свойственно молча обходить невыгодные ему сведения авторов, приводить цитаты в отрыве от контекста, искаженно, из причинно-следственных связей предпочитать следствия, представляя их читателю обязательно в отрицательном свете. Отметим, что подобные антиисторические и антинаучные положения получили серьезный отпор со стороны армянской историко-филологической науки [10]. Была показана порочная система его взглядов по отношению к истории и выявлена характерная для него “тенденциозность, исключающая какую-либо положительную роль армянского народа, его культуры в исторических судьбах братских народов Закавказья” [11].
Под редакцией З. Ямпольского вышла в свет работа К. Алиева о географических границах Алуанка, этническом составе, экономике, торговых связях, храмовом хозяйстве и верованиях алуанцев, автор которой поставил перед собой задачу исследовать указанные вопросы периода I в. до н. э. – I в. н.э. [12]
Работа К. Алиева написана на основе готовых выводов. Поэтому из источников он выбирает то, что может приспособить к своей точке зрения, делает неверные комментарии, “исправляет” “ошибки” и “неточности” переводов античных авторов и строит свои выводы уже на основе “исправленных” им же текстов, представляя их как умозаключения, исходящие из анализа сведений античных авторов. Однако подобный подход к исследуемым вопросам, их натянутые и своевольные интерпретации, преувеличения и неуместная подгонка сообщений источников под свое предвзятое отношение к проблеме не имеет никакой связи с наукой.
Игнорирование такого важного поворота в истории Алунка, каковым является упразднение царства и формирование марзпанства, ставшего причиной серьезных социально-экономических и политических изменений в истории страны, привело Т. Мамедова к ошибочным выводам, согласно которым Алуанк с древнейших времен до VIII в. включительно был самостоятельным государственным образованием, постоянно управляемым своими царями, с неизменными политическими границами, распростертыми до Аракса. По его мнению, известный княжеский дом Миhранидов являлся одной из царских династий в Алуанке, а вся территория до Аракса была заселена только алуанскими племенами [13].
Список литературы к Части 4:
1. З. И. Ямпольский, К вопросу об одноименности древнейшего населения Атропатены и Албании, Труды Института истории и философии, Баку, 1954, т. IV, с. 101.
2. Там же, с. 105; См. также Материалы о происхождении азербайджанского народа, Известия АН АзССР, 1956, N 1, с. 93-101
3. З. Ямпольский, Древние авторы о языке населения Азербайджана, Известия АН АзССР, 1955, N 8, с. 61.
4. З. Ямпольский, Об этногенетической непрерывности на почве Азербайджана, Сб. Вопросы истории Кавказской Албании, Баку, 1962, с. 41.
5. З. Буниятов, Азербайджан в VII-IX вв., Баку, 1965.
6. З. Буниятов, Размышления по поводу книги А. Н. Тер-Гевондяна “Армения и арабский халифат”, Известия АН АзССР, 1977, N 4, с. 116.
7. Себеос, с. 28-29.
8. З. Буниятов, Азербайджан в VII-IX вв., с. 6-11 и сл.
9. З. Буниятов, Азербайджан в VII-IX вв., с. 185 и др
10. Ас. Мнацаканян, П. Севак, По поводу книги З. Буниятова “Азербайджан в VII-IX вв.”, ИФЖ, 1967, N 1, с. 177-190; К. А. Мелик-Оганджанян, Историко-литературная концепция З. Буниятова, ВАА, 1968, N 2, с. 169-190; Его же, Еще раз о национальной принадлежности Мхитара Гоша, автора “Судебника”, ВАА, 1969, N 1, с. 183-198; А. Ганаланян, Л. Хачикян, А. Тер-Гевондян, Об очередных “размышлениях” З. М. Буниятова, ВОН, 1978, N 5, с. 95-104.
11. К. Мелик-Оганджанян, Историко-литературная концепция…, с. 169.
12. К. Алиев, Кавказская Албания (I в. до н. э. – I в. н.э.), Баку, 1974.
13. Т. М. Мамедов, Албания и Атропатена по древне-армянским источникам (IV-VII вв.), Баку, 1977; Его же, Кавказская Албания в IV-VII вв. (Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук), Баку, 1965.
Часть 5
Ереванское и Нахичеванское ханства как армянские территории закреплены в указе императора Николая I
Своими исследованиями в области алуановедения выделяется азербайджанский ученый Ф. Мамедова. В ее работах рассматриваются вопросы истории общественной и политической жизни Алуанка древнего и раннесредневекового периодов, исторической географии, этнического состава, идеологии и культуры, языка и личности автора или авторов “Истории страны Алуанк” и алуанской литературы. В этих работах, к числу которых недавно добавилась еще одна [1], Ф. Мамедова приписывает себе честь первооткрывателя по многим вопросам, давно уже выясненным армянскими учеными, развивает и приукрашивает ложные и ошибочные мнения, выдвинутые азербайджанскими исследователями, при этом неустанно восславляя наиболее ярых фальсификаторов типа З. Буниятова и др. Это особенно четко проявилось в последней работе Ф. Мамедовой, которую она представляет как исследование политической истории и исторической географии “исторического” [2] Азербайджана, включающего, по ее мнению, области Арцах, Утик, Пайтакаран, Сюник, населенные в древности албанцами – мнимыми предками азербайджанцев [3], измышляя для утверждения этих антиисторических концепций ряд ложных и несостоятельных положений.
Не смирившись с мыслью, что алуанцы, ассимилировавшись с персами, арабами и другими племенами, стали, начиная с VII-VIII вв., постепенно сходить с исторической арены, и всячески желая опровергнуть факт их исчезновения, Ф. Мамедова объявила армянское население восточных краев Армении их потомками, назвав последних вымышленным искусственным термином «поздние албаны», и со спокойной совестью приступила к изложению происходивших здесь исторических событий, интерпретируя их как историю Алуанка IX-XIX веков. По ее самодовольному мнению, таким образом она смогла, якобы, заполнить возникшие «лакуны и восстановить историю раннесредневекового Алуанка, исторического Азербайджана и албан до 1836 г. [4].
Будучи одержима страстью отрицать подлинность сведений античных и армянских авторов об Алуанке и алуанцах, Ф. Мамедова вовсе не беспокоится об отсутствии научной серьезности. Со спокойной совестью она, с одной стороны, может заявить, что Нахичеван не может быть армянской областью, поскольку у Бузанда нет даже намека на это [5], а с другой – объявить “совершенно не соответствующими реальной истории Армении” [6] прямые сведения других армянских источников, в частности, “Ашхарацуйца” о Нахичеване как одной из областей и городов Армении. Сведения же Корюна о просветительской деятельности Месропа Маштоца по всей Армении, в том числе и в Гохтне, вовсе не означают, по ее мнению, что последний являлся также армянской областью [7] и т. д. Подобные примеры, свидетельствующие об исследовательской недобросовестности и несостоятельности автора, встречаются с завидным постоянством.
Руководствуясь этим методом и своим горячим желанием опровергнуть “оскорбительное” мнение об относительном отставании Алуанка от соседних стран по экономическому и политическому развитию, Ф. Мамедова сочиняет по собственным лекалам воображаемую историю Алуанка. В ее изложениях Алуанк выступает как равнозначная Великой Армении и Иверии, а иногда и превосходящая их страна.
В системе фальсификаций Ф. Мамедовой исходное место занимает точка зрения о том, что до VIII в. Алуанк являлся централизованным государством с незыблемыми границами. Не считаясь с тем, что из-за установления марзпанства и возникновения на его бывшей территории ряда самостоятельных образований Алуанское государство безвозвратно было упразднено, она в лице Миhранидских князей видит ту княжескую династию, которая в Алуанке стала, якобы, безусловным продолжателем традиций царской власти.
Особое место в системе фальсификаций Ф. Мамедовой занимает раздел, относящийся к албанской письменности и литературе. Ей не нравится называть создателем алуанского алфавита Месропа Маштоца, и с этой целью она, игнорируя известные сообщения Корюна и Хоренаци о его создании [8], отводит Маштоцу лишь роль реставратора и преобразователя [9]. “Патриотические” эмоции Ф. Мамедовой становятся более бурными, когда речь заходит о литературе Алуанка. Она считает своим обязательным долгом любыми способами добыть литературу для алуанцев и, отнюдь не смущаясь тем, что таковой попросту нет, берет “образцы” этой литературы из рукописного наследия армянского народа, без малейших угрызений совести объявляя их алуанскими, а их авторов – алуанскими летописцами.
Жертвами подобной инсинуации стали армянские историки Мовсес Каланкатуаци, Киракос Гандзакеци и Ванакан Вардапет, поэт Давтак Кертох, основоположники армянского письменного законодательства авторы “Судебников” Давид Алавкаорди и Мхитар Гош, а согласно последней работе, также Смбат Спарапет, hЭтум Патмич, Степаннос Орбелян (по Ф. Мамедовой – Орбели), Григор Магакия, общественно-политические деятели Сахл абн Сумбат, Есайи Абу Мусе, Киликийский князь Ошин, Есаи hАсан-Джалалян, проповедник Шемахинской церкви Макар Бархутарянц [10], а их произведения, наряду с канонами Алуэнского и Партавского соборов, нарекает образцами алуанской литературы, трансформировавшимися в армянские, и силой “армянской традиции” присвоенные армянами. По ее мнению этот процесс наглядно прослеживается в труде “албанского историка” XIX в. Макара Бархутарянца “Арцах”.
Чтобы обосновать сказанное, она приводит строки проповедника, который пишет, что в Арцахе «Еще в 1828 г. по свидетельству очевидцев, эти монастыри были обитаемы и в цветущем состоянии… После прекращения Агванского католикосата, т. е. после 1828 г. монастыри постепенно начали хиреть, лишаться монашеских групп, и оставались без присмотра, по большей части стали разрушаться” [11], приводит она, добавив еще две цитаты подобного содержания [12]. Но каким образом эти выдержки приводят к желаемым для нее умозаключениям, так и остается неясным. Между тем, М. Бархутарянц, в отличие от Ф. Мамедовой и ее прозелитов, в своих произведениях со всей определенностью выступает как армянин, озабоченный судьбой армянской культуры и истории.
Ф. Мамедова руководствуется лишь тем принципом, что вышеназванные деятели родились и вели свою общественно-политическую деятельность в таких географических местностях, которые будучи исконно армянскими территориями, какое-то время находились или ныне находятся в составе Азербайджана. Ей нет дела до того, что сочинения, на которые она претендует, написаны на древнеармянском языке. Для объяснения этого явления Ф. Мамедова преподносит читателю уже готовую, но совершенно не соответствующую истине причину: “В силу особенностей исторических судеб письменные памятники Албании местного происхождения представлены на древнеармянском языке” [13], не утруждая себя выявить эти “особенности”, ибо ей также известно, что обосновать вымышленные нелепые мотивировки невозможно. Подобным образом она относится также к канонам Алуэнского и Партавского церковных соборов, выдавая их за плод общественно-политической мысли Алуанка.
Лейтмотивом работ Ф. Мамедовой являются попытки всячески умалить роль Великой Армении, что до сих пор не наблюдалось в историографии. По ее мнению, Алуанк не затрагивали войны, происходившие между Римом и Ираном [14], что эта страна, в отличие от Армении, которая “стала фактически провинцией” [15], сохранила свою самостоятельность и даже была более привилегированной. Она скрывает такие факты истории Алуанка, как постоянное присутствие здесь оккупационных римских войск, выдвижение на царский престол Алуанка римских ставленников и другие события.
Приведенные факты, свидетельствующие о римском владычестве в Алуанке, скомканы, потому что они противоречат версиям Ф. Мамедовой, согласно которым Алуанк, в отличие от Армении и Иберии, не был завоеван римлянами [16], и что якобы “Албания была без царской власти всего навсего с 463 по 487 гг.” [17]. Она создает для Алуанка так называемую “чистую”, без каких-либо существенных проблем историю, и при этом заявляет: “Изучение албанских и армянских реалий убеждает в том, что “Великая Армения” как в политическом, так и в географическом понимании никоим образом не связана с судьбой Албании [18]. Подойдя к вопросу таким образом, она обвиняет К. В. Тревер в том, что последняя в своем посвященном истории Алуанка труде “неоправданно много внимания уделяет истории Армении” [19]. Но это неверный метод изучения истории вообще. Раздельное изучение прошлого двух соседствующих стран неизбежно приводит к неточностям и искажениям.
Целая глава работы Ф. Мамедовой посвящена истории алуанской церкви. Здесь автор всячески пытается представить ее как апостольскую, независимую от армянской церкви и первичную по отношению к последней духовную организацию.
К книге Ф. Мамедовой “Политическая история…” приложены карты, на которых, как и следовало ожидать, Алуанк представлен на громадном пространстве в искусственно расширенных пределах, чуть не включая на юго-западе все озеро Севан. Более того, на этих картах показаны даже мнимые сферы влияния Алуанка на севере в III-I вв. до н.э. (карты N 1, 2) и на юге в I-II вв. н.э. (карта N 3). При этом многие географические местности на картах представлены не под их соответствующими эпохе историческими, армянскими наименованиями, а под более поздними, зачастую даже имевшими кратковременное применение тюркскими названиями. Так, озеро Севан, которое в древней и средневековой Армении называлось озеро Гегама или море Гехаркуни, на картах обозначено как озеро Гекча, река Лопнас – Акстафачай, река Тус – Тоузчай, река Гетару – Агричай, Себодж – Карасу, Воротан – Баргушат и т. д.
Ф. Мамедова объявляет себя первым автором этимологии таких социальных терминов, как “хостак”, “аваг”, “кртсер”, “спарапет”, “рамик”, “шинакан”, “алахин” и т. п. Но поступая таким образом, она фактически обирает выдающихся армянских историков Я. Манандяна, Н. Адонца, С. Еремяна, С. Акопяна, Т. Авдалбекяна и других [20], которые в свое время досконально изучили упомянутые термины и дали их обстоятельное толкование. Таким образом, Ф. Мамедова, сама являясь примером научной недобросовестности, принимает позу обиженной добродетели и позволяет себе обвинять других исследователей в плагиате.
Труды Ф. Мамедовой изобилуют множеством других антиисторических и антинаучных положений, в частности, о существовании в I в. н. э. в Алуанке династии Аршакидов, о признании Нахичевана и в целом Сюника алуанскими областями, при этом объявляя их одними из главных областей обитания алуанских племен, с лишением их своего исконного армянского населения, причисление утийцев, гардманцев, цавдейцев к алуанским племенам, о мнимом существовании отдельных сюникского и арцахского языков, о культурном наследии “1000-летнего Албанского государства, а также культурное наследие поздних албан – пяти албанских меликств и остальных албан” [21] и многих подобных казусов. Они многочисленны и определенная их часть уже получила достойную оценку в исторической литературе [22]. В заключении книги “Политическая история…”, Ф. Мамедова пишет, что ее книга “является попыткой всестороннего исследования вопросов по истории Албании…” [23], однако это скорее “попытка всестороннего искажения вопросов по истории Албании”, и эта поправка действительно соответствует целям и содержанию монографии.
Азербайджанские власти, которые взяли на вооружение политику взращивания ненависти по отношению к армянскому народу, ведомые желанием присвоить чужие территории, и сегодня провозглашают, что именно мусульмане возвели «Иреван» (Ереван-Г.С.). То, что Ереванское и Нахичеванское ханства являлись армянскими территориями было прекрасно известно российскому императору Николаю I, который своим манифестом от 28 марта 1828г. присоединив их к России по самоназванию истинных хозяев этих земель – армян, назвал «Армянской областью», что вызывает сегодня возмущение в Азербайджане.
Безудержное воображение азербайджанских авторов породило еще одну нелепую фантазию, согласно которой Кафедральный Собор Святого Эзмиадзина в древности являлся албанским, назывался «Уч-Килсйа» или « Уч-Миадзин » и лишь впоследствии армяне, объявив собор армянским и исказив его название, нарекли монастырский комплекс «Эчмиадзин». Автором этой и других подобных нелепиц является руководитель администрации президента Азербайджанской Республики, академик НАН Рамиз Мехтиев Энвер-оглы, который презентовал их читателю в изданном совсем недавно своем «сочинении» [24].
Его сочинение, как и следовало ожидать, уже удостоилось соответствующего резонанса со стороны армянских историков [25], так что считаем излишним вновь обратиться к искажениям его автора. А что касается суждений Р. Мехтиева в отношении Арцаха, которые сводятся к тому, что Арцах представляет из себя албанскую область (следовательно азербайджанскую – Г. С.), край был населен албанцами, говорящими на своем (каком? – Г. С.) языке и, наконец, армяне здесь являются исключительно пришлым элементом и т. д., то советуем ему и его коллегам вновь перечитать вышеизложенные страницы настоящей публикации, об Арцахе и его политической истории.
Список литературы к Части 5:
1. Ф. Мамедова, Кавказская Албания и албаны. Книга охватывает длительный период времени – с III в. до н. э. – по XIX в. н. э. и посвящена политико-социально-экономической истории с III в. до н. э. – по VIII в. н. э., представляя собой совокупное изложение прежних работ автора и других аспектов истории IX-XIX вв., по выражению автора, “поздних албанов”, под этим термином подразумевая всех подряд жителей Утик-Арцаха. В целом она является дополненной и более углубленной фальсификаторской работой, которыми вообще отличаются сочинения Ф. Мамедовой.
2. Термин впервые используется по отношению к Азербайджану. Он вымышлен, чтобы создать представление, равносильное понятию “историческая Армения”.
3. Ф. Мамедова, Политическая история … Кавказской Албании.
4. Ф. Мамедова, Кавказская Албания и албаны, с. 10.
5. Ф. Мамедова, Политическая история… Албании, с. 112.
6. Там же, с. 109
7. Там же, с. 113
8. Корюн, с. 146, Хоренци, с. 194.
9. Ф. Мамедова, Политическая история… Албании, с. 6-7 и сл.
10. Ф. Мамедова, Кавказская Албания и албаны, с. 69 и сл.
11. Бархударянц М., Арцах, с. 8. Перевод с армянского Ф. Мамедовой.
12. Ф. Мамедова, Кавказская Албания и албаны, с. 123.
13. Ф. Мамедова, Политическая история… Албании, с. 5.
14. Там же, с. 57
15. Там же, с. 59
16. Там же, с. 122-123 и сл
17. Там же, с. 57
18. Там же, с. 56
19. Там же, с. 63
20. Я. Манандян, Феодализм в древней Армении, Труды, т. 4, Ереван, 1981, с. 187-436; Его же, Заметки о положении шинаканов древней Армении в эпоху марзбанства, Там же, с. 11-12; Т. Авдалбекян, Хас, сак и баж, Арменоведческие исследования, Ереван, 1969, с. 362-413; С. Акопян, История армянского крестьянства, т. 1, Ереван, 1957, т. 2, Ереван, 1964; Его же, Царрайи-алахины-рабы и их социально-экономическое положение в средневековой Армении, ИФЖ, 1962, N 1, с. 124-138 (все на арм. яз.); Н. Адонц, Армения в эпоху Юстиниана, Ереван, 1971; С. Т. Еремян, Основные черты общественного строя Армении в эллинистическую эпоху, Известия АН Арм. ССР, 1948, N 11, с. 33-73; Его же, О рабстве и рабовладении в древней Армении, ВДИ, 1950, N 1, с. 12-26; Его же, Опыт периодизации истории Армении феодальной эпохи, ВИ, 1951, N 7, с. 52-73; Его же, Экономика и социальный строй Албании III-VII вв., Очерки истории СССР III-IX вв., с. 303-310.
21. Ф. Мамедова, Кавказская Албания и албаны, с. 3.
22. Б. Арутюнян, Когда отсутствует научная добросовестность, ВОН, 1987, N 7, с. 33-56; А. А. Акопян, П. М. Мурадян, К. Н. Юзбашян, К изучению истории Кавказской Албании, ИФЖ, 1987, N 3, с. 166-189; Г. С. Свазян, Пример использования исторической науки в экспансивных целях, ВЕУ, N 2, с. 46-56. А. В. Мушегян, Псевдоалбанская литература и ее апологеты, ВОН, 1989, N 8, с. 16-33.
23. Ф. Мамедова, Политическая история…, с. 240.
24. Мехтиев Рамиз Энвер огли, Горис-2010: сезон театра абсурда. http://www.Trend.az. 29.10.2010.
25. Арутюнян Б., Фальсификация на государственном уровне, ВЭМ, 2010, 4, Шахназарян А. И., Вызов науке/ Вновь о “шедевре” Рамиза Мехтиева, ВЭМ, 2011, 2, с. 164-182 (на арм. яз.).
Эта статья в других веб ресурсах:
- в группе “Армянская община Санкт-Петербурга и России” в Фейсбуке
- на странице “Координационный совет российско-армянских организаций” в Фейсбуке
- вконтакте
- в Одноклассники.ру
- в Телеграм
- в Твиттере