В конце 2023 года С.А. Кибальник высказался об отношении А.С. Пушкина к войне. Сергей Акимович – литературовед (пушкинист, достоевист, чеховед), историк литературы, специалист по истории русской литературы XVIII—XX веков, доктор филологических наук, профессор Санкт-Петербургского государственного университета, ведущий научный сотрудник Института русской литературы (Пушкинского Дома – ПД). Биография и перечень публикаций – в Википедии и в ПД.

Данное видео Сергей Кибальник опубликовал на своем ютуб канале в октябре 2023 г., а годом ранее выразил своё критическое мнение в связи с книгой Захара Прилепина “Взвод” – в пятом разделе статьи https://textura.club/chto-est-i-chego-net/ Прилепин отмечает «Путешествие в Арзрум» А.С. Пушкина как «безупречный образец военного очерка».

Хотя Пушкин был на войне только однажды и именно в ходе поездки в Арзрум, Сергей Акимович раскрывает отношение Пушкина к войне в разные периоды и в разных его произведениях. Поскольку подробное мнение такого ученого важно, сайт “Хачмерук” отекстовал сказанное им на видео и добавил несколько веб ссылок для удобства.

 

Видео (25 мин)

0:00 Стихотворение “Мне бой знаком – люблю я звон мечей”

Что такое? Как «Война и мир Пушкина»? Разве же «Войну и мир» не Толстой написал? Ну да, Толстой. А вы разве не знаете, что всё, что написали Толстой, Достоевский, Чехов, было намечено уже Пушкиным. Не говоря уже о том, что в жизни и творчестве Пушкина, конечно же, были свои «Война и мир».

Когда разговор заходит об отношении Пушкина к войне, обычно вспоминают одно пушкинское стихотворение, в котором он как будто бы признаётся: «Люблю войны кровавые забавы».

Некоторые современные русские писатели, например Захар Прилепин в своей книге «Офицеры и ополченцы русской литературы» (смотрите мою рецензию на неё в журнале «Текстура» https://textura.club/chto-est-i-chego-net/), в первую очередь, именно на этом стихотворении основывают своё утверждение о воинственном характере поэзии Пушкина. Вот это, и в самом деле, далеко не пацифистское стихотворение:

Мне бой знаком — люблю я звук мечей;
От первых лет поклонник бранной славы,
Люблю войны кровавые забавы,
И смерти мысль мила душе моей.
Во цвете лет свободы верный воин,
Перед собой кто смерти не видал,
Тот полного веселья не вкушал
И милых жен лобзаний не достоин.

https://www.culture.ru/poems/5949/mne-boi-znakom-lyublyu-ya-zvuk-mechei

Как же случилось, что Пушкин в 1820 году, и в самом деле, написал такое вроде бы милитаристское стихотворение? Это, действительно, как говорил диккенсовский Мистер Джангл, – вопрос. Конечно, юность, увлечение литературным романтизмом, общение с героем Отечественной войны 1812 года, в будущем известным русским философом Петром Чаадаевым и с другими офицерами, но всё же, как же так? Ведь после Лицея Пушкин избрал штатскую службу. Правда, возможность перейти в военную у него была, но уже к середине 1819 года он оставил эту идею. В действующей армии, следовательно, до апреля 1820 года, когда, скорее всего, было написано это стихотворение, он не состоял. Да и никаких военных действий в то время Россия и не вела. Правда, вращался Пушкин в это время, в основном, среди офицеров, посещавших кружок Никиты Всеволожского. https://clck.ru/3NdJEj  Это так называемое общество «Зелёная лампа».    Ну так что ж, разве это давало ему право сказать «мне бой знаком»? Объясняется загадка, скорее всего, просто, по-видимому, «мне бой знаком» сказано Пушкиным об участии не в войне, а в дуэли. Только имея в виду это, Пушкин в 1820 году действительно мог сказать «мне бой знаком». Ведь несколько вызовов на дуэль он уже сделал. А в 1819 году состоялась и первая дошедшая до реальных выстрелов дуэльная история Пушкина. Он стрелялся со своим вчерашним товарищем по Лицею поэтом Вильгельмом Кюхельбекером. Тот сам вызвал

Пушкина, не выдержал его насмешек над своими, вправду сказать, местами довольно неуклюжими стихами. Пушкин хладнокровно выстоял на барьере пока Кюхельбекер выстрелил в него, не причинив ему никакого вреда. А сам стрелять не стал – как-никак, они были приятелями. К тому же, по-видимому, Пушкин чувствовал, что и в самом деле, переборщил с насмешками. Правда, в последующих строках пушкинского стихотворения «от первых лет поклонник бранной славы, люблю войны кровавые забавы» речь всё же идет о войне. При этом Пушкин имеет в виду, что позитивное отношение к войне и воинским подвигам у него сформировалось ещё с лицейских времён. Однако оно более чем естественно – ведь пока лицеисты оставались в Лицее, их старшие современники шли на войну со вторгнувшимся в Россию Наполеоном. Вообще, когда Пушкин касался темы войны в своих ранних стихотворениях, это всегда была тема не войны вообще, а войны Отечественной.

Следующее стихотворение «Мне бой знаком»

Во цвете лет свободы верный воин,
Перед собой кто смерти не видал,
Тот полного веселья не вкушал
И милых жен лобзаний не достоин.

снова не конкретно о войне. Это просто традиционный романтический мотив. Дескать, не рискуя жизнью, невозможно испытать её полноту. Впоследствии он вновь прозвучит, например, в знаменитой песне Вальсигама из пушкинского «Пира во время чумы»:

Есть упоение в бою,
И бездны мрачной на краю,
И в разъяренном океане,
Средь грозных волн и бурной тьмы,
И в аравийском урагане,
И в дуновении Чумы.

https://www.culture.ru/poems/5065/pir-vo-vremya-chumy

Некоторые исследователи высказывали предположение о том, что что сюжет стихотворения «Мне бой знаком» возник вне зависимости от конкретных обстоятельств, а как разработка литературной темы. Что ж, о строках с третьей по восьмую это вполне можно сказать. Но Пушкин не был хвастуном и самозванцем. Вот почему даже как разработка литературной темы, у него никогда не могла прозвучать формула «мне бой знаком», если за ней не стояло какого-то реального содержания. Так что, скорее всего, стихотворение это не только об отношении Пушкина к войне, но и о его дуэльном опыте.

 

6:11 Пушкин и “Вечный мир”

Вскоре, оказавшись в кишинёвской ссылке, Пушкин вполне осознаёт бесчеловечность войны. Теперь его увлекает давний проект «Вечного мира» французского аббата Сен-Пьера. Предмет недавнего увлечения Пушкина, старшая дочь генерала Раевского Екатерина – к тому времени уже вышедшая замуж за будущего декабриста Михаила Орлова – в письме к своему брату Александру рассказала о том, что в ноябре 1821 года поэт часто приходил к ним в дом спорить с её мужем о всевозможных предметах. Его теперешний конёк – «Вечный мир» аббата Сен-Пьера. Он убежден, что правительство, совершенствуясь, постепенно водворят вечный и всеобщий мир. И что тогда не будет проливаться иной крови, как только кровь людей с сильными характерами и страстями, с предприимчивым духом, которых мы теперь называем великими людьми, а тогда будем считать лишь возмутителями общественного спокойствия. Под людьми с сильными характерами Пушкин имел в виду тех, кто начинает войны, то есть, прежде всего, государей. При этом Пушкин всего лишь следовал мысли Жан-Жака Руссо, изложившего, а затем раскритиковавшего Сен-Пьеровский проект «Вечного мира». Проект этот состоял в создании Союза нескольких европейских держав и состоящего при нём своеобразного Арбитражного совета, который был бы в состоянии мирным путём разрешать возникавшие между государствами конфликты. То есть он предполагал многое из того, что впоследствии, и в самом деле, было создано. Но, увы, по-прежнему не спасает человечество от войн.

Руссо считал проект Сен-Пьера утопическим. По его мнению, самовластительные монархи никогда добровольно не подчинятся какому-то Арбитражному совету. В своей заметке «О Вечном мире», которую Пушкин набросал в это время по-французски, он приводит следующее высказывание Руссо на сей счёт. То, что полезно для народа, можно ввести в жизнь только силой, так как частные интересы почти всегда этому противоречат. Воздадим должное этому прекрасному плану, но утешимся в том, что он не осуществляется, так как это может быть достигнуто лишь средствами жестокими и ужасными для Человечества. Тем самым, Руссо предупреждал, что навсегда предотвратить войны можно только с помощью антимонархических революций, которые сами по себе не менее ужасные, чем войны. По поводу этой его мысли Пушкин замечает: ясно, что эти ужасные средства, о которых он, Руссо, говорил, это революции. Но вот они настали. Пушкин имел в виду европейские буржуазные и освободительные революции, которые в начале 1820 годов происходили в Италии, Испании, Греции. Сам он в то время относился к этим революциям не со страхом, как Руссо, а напротив – с надеждой. Вот почему и другое пушкинское внешне вроде бы милитаристское стихотворение, которое так и называется «Война» и которое было написано им почти в те же самые дни, что и записка «О Вечном мире», на самом деле, также никакое не милитаристское.

 

10:00 Стихотворение Пушкина “Война”

С первых строк этого стихотворения Пушкин как будто бы и в самом деле приветствует начало войны.

Война! Подъяты наконец,
Шумят знамена бранной чести!
Увижу кровь, увижу праздник мести;
Засвищет вкруг меня губительный свинец.

https://www.culture.ru/poems/4589/voina

Далее он задаётся вопросом о том – родится ли в нем с началом войны такое желание славы, которое заставит его рисковать своей жизнью?

Родишься ль ты во мне, слепая славы страсть,
Ты, жажда гибели, свирепый жар героев?
Венок ли мне двойной достанется на часть,
Кончину ль темную судил мне жребий боев?

Кончается же это стихотворение даже нотками нетерпения Пушкина по отношению к грядущим сражения

Что ж медлит ужас боевой?
Что ж битва первая еще не закипела?

Однако речь ведь здесь идёт об освободительной войне греков против турецкого владычества. Так что война, которую воспевает молодой Пушкин, – это война освободительная. В сущности, своего рода революция. И по мысли поэта, она, следовательно, должна положить конец участию Греции в войнах. Правда, неизвестно, помнил ли при этом Пушкин, что деятели французской революции 1829 года действительно объявили прекращение каких-либо войн. Но через несколько лет к власти во Франции пришёл Наполеон, и в Европе началась полоса войн, какой не знала дореволюционная эпоха.

Так или иначе, увлечённый этой идеей Пушкин намеревался и сам принять участие в военном походе под предводительством русского генерала Александра Ипсиланти, который как раз тогда готовился. Если бы это и в самом деле произошло, то Пушкин на несколько лет опередил бы Байрона, который позднее присоединится к восставшим грекам и в 1824 году умрёт в Греции от лихорадки. К счастью для русской литературы, Пушкин остался в Кишинёве. Между тем, повстанцы вскоре были разбиты, а Александр Ипсиланти попал в плен.

 

12:28 Вольтер о безумии войны

Когда Пушкин с Михаилом Орловым спорили о «Вечном мире», они наверняка вспоминали Вольтера, который был ещё более резким критиком проекта Сен-Пьера, чем Руссо. Вольтера Пушкин боготворил ещё с лицейских времён. Когда кое-кто из лицейских товарищей стал дразнить его обезьяной, то он не обиделся, а возгордился – ведь это было прозвище Вольтера. Юным Аруэ, то есть Вольтером, Пушкина нередко называли и в годы южной ссылки. Вольтер был не меньшим противником войны, чем аббат Сен-Пьер. Только он считал его проект утопическим. Мир между людьми, утверждал Вольтер, может быть установлен лишь одной терпимостью. Мир же, воображаемый неким французом по имени Сен-Пьер, это химера, осуществимая между князьями в такой же степени, как и между слонами и носорогами, волками и собаками. Хищные животные всегда при первом удобном случае будут разрывать друг друга на части. Как впоследствии Герцен, Достоевский, да и все нормальные люди, Пушкин зачитывался философскими повестями Вольтера. В его повести «Микромегас» обитатель планеты Сириус, намного превосходящей по своим размерам обитателей Земли, очутившись на ней, вступает в следующий разговор с местным философом, который убежден, что зла на его маленькой планете отнюдь не мало.

Пока мы с вами разговариваем, 100 тысяч безумцев, принадлежащих человеческому роду и носящих шляпы, и 100 тысяч безумцев, той же разновидности, но носящих чалмы, яростно убивают друг друга. И такое с незапамятных времен происходит по всей Земле. Микромегас содрогнулся и спросил: «Какова причина такой жестокой распри между столь ничтожными существами?» «Несколько кучек грязи размером с ваш каблук», – ответил философ. Но ни один из миллионов людей, участвующих во взаимном истреблении, не притязает на обладание хотя бы крупинки этой грязи. Война ведётся для того, чтобы определить – кому во владение перейдут эти кучки? Человеку, которого титулуют султаном, или тому, кого по неведомой причине именуют кесарем? Ни тот, ни другой никогда не видел и не увидит клочка земли, из-за которого ведётся война. Равно как почти никто из тех, что взаимно уничтожают друг друга, никогда не видел существа, ради которого убивает или позволяет себя убить. «О, гнусность, – в негодовании вскричал обитатель Сириуса. – Откуда в них столько неистовой злобы? У меня возникает желание несколькими пинками разнести этот муравейник, обиталище бессмысленных убийц». «Не трудитесь, – был ему ответ. – Они сами постараются извести себя. Поверьте, лет через 10 в живых не останется и сотой доли этих несчастных. Даже если бы они не прибегли к оружию – голод, труд и пороки почти всех их свели бы в могилу. Да и карать надо не их, а тех извергов, что восседают в своих палатах и, предаваясь трудам пищеварения, посылают на бойню сотни тысяч людей. А после устраивают пышные благодарственные молебны.» Вполне в духе этой своей повести, в своём Философском словаре в статье «Война» Вальтер саркастически замечает, что, казалось бы, разум дан человеку вовсе не для того, чтобы опускаться до уровня животных. Тем более, что природа не снабдила его ни орудиями уничтожения себе подобных, ни инстинктом высасывать у них кровь. Помните, у Пушкина есть такое стихотворение «Анчар».

В нём изображено якобы существующее где-то дерево, сквозь кору которого каплет смертельный яд. Всё живое в природе сторонится этого древа смерти. Но царь посылает к нему своего раба, чтобы он набрал этого яду.

Но человека человек
Послал к анчару властным взглядом,
И тот послушно в путь потек
И к утру возвратился с ядом.

Принес он смертную смолу
Да ветвь с увядшими листами,
И пот по бледному челу
Струился хладными ручьями;

Принес — и ослабел и лег
Под сводом шалаша на лыки,
И умер бедный раб у ног
Непобедимого владыки.

А царь тем ядом напитал
Свои послушливые стрелы
И с ними гибель разослал
К соседям в чуждые пределы.

https://www.culture.ru/poems/4434/anchar

У этого стихотворения много разных литературных источников, но основная мысль его, в сущности, восходит к идее Вольтера о том, что люди куда безумнее животных.  Как мы видим, зерно сценария нашумевшего мультфильма Уэса Андерсона «Остров собак», снятого в 2018 году, можно найти уже в XVIII веке. https://clck.ru/3NdJXy

 

18:15 Не пленяйся бранной славой

И всё же Пушкин, действительно, очень стремился к тому, чтобы хоть раз, хоть на короткое время стать свидетелем боевых действий, а то и принять в них участие. Лишь со второго раза и то благодаря личной изобретательности ему удалось получить разрешение участвовать в военной кампании русских войск против Турции, происходившей в 1829 году, и летом 1829 года он и в самом деле оказался в составе армии графа Паскевича, действовавшей на территории современной Армении и северо-восточной части Турции. Это, кстати сказать, была первая и последняя и, к тому же, весьма своеобразная поездка Пушкина за границу. Как Пушкин сам говорил одному из своих знакомых, он хотел узнать ужасы войны послужить волонтёром, может, и воспеть всё это. Воспеть всё это, однако, у него не получилось. Шинельных стихов, которых от него ожидали многие патентованные патриоты, Пушкин так и не написал. Зато сочинил две стихотворных батальных сценки, в которых и вправду изобразил ужасы войны. Громче всего в них звучал призыв не пленяться бранной славой, которым открывается пушкинское стихотворение «Из Гафиза». https://www.culture.ru/poems/4905/iz-gafiza

Оно выглядит как разительно переосмысление военной темы в его собственном прежнем творчестве. Ведь в стихотворении «Мне бой знаком» себя самого он называл поклонником бранной славы. По-видимому, призыв «не пленяйся бранной славой» и здесь обращен не только к адресату стихотворения, но и к его автору. Ведь как это, так и в особенности другое пушкинское стихотворение 1829 года «Делибаш» звучит как переосмысление Пушкиным своего первоначального опыта участия в военной кампании против турок. Делибаш по-турецки означает отчаянная голова. В стихотворении рассказывается о двух таких, на первый взгляд, отчаянных храбрецах с обеих сторон. Между тем, их безрассудство не приносит добра ни тому, ни другому.

Перестрелка за холмами;
Смотрит лагерь их и наш;
На холме пред казаками
Вьется красный делибаш.

Делибаш! не суйся к лаве,
Пожалей свое житье;
Вмиг аминь лихой забаве:
Попадешься на копье.

Эй, казак! не рвися к бою:
Делибаш на всем скаку
Срежет саблею кривою
С плеч удалую башку.

Мчатся, сшиблись в общем крике…
Посмотрите! каковы?..
Делибаш уже на пике,
А казак без головы.

https://www.culture.ru/poems/4912/delibash

Поначалу Пушкин и сам радовался как ребёнок скорому столкновению с неприятелем. И как только оно произошло, одушевлённый отвагою и столь свойственной новобранцу воину, схватив пику после одного из убитых казаков, устремился против неприятельских всадников. Едва успели вывести его из передовой цепи.

 

21:49 Пушкин и Лев Толстой

Стихотворение Пушкина «Делибаш» уже как бы предвещает первые военные рассказы Льва Толстого. У Пушкина получило, своего рода, размышление о том, что не является настоящей храбростью. Между тем, например, первый военный рассказ Толстого «Набег» как раз и начинается с того, что его герой капитан Хлопов рассказывает о не служащей каком-то из испанцев, кажется, который всё бывало впереди ездит – где перестрелка, там и он. Его, в конце концов, убивают. Другой герой этого рассказа прапорщик Аланин в финале ведёт себя как казак из пушкинского стихотворения. Он постоянно просит у капитана Хлопова позволения броситься на ура. А затем не выдерживает и делает это без позволения. В результате его постигает участь пушкинского казака – он погибает. И подавно никакого упоения в бою нет у Пушкина в очерке-травелоге о военном походе 1829 года «Путешествие в Арзрум», который был написан уже в 1835 году. Об ужасах войны, раненых и убитых казаках, трупе молодого турка, русских солдатах, которые хотят заколоть раненого турка его автор рассказывает в нём совершенно бесстрастно. Война в «Путешествии в Арзрум», по точной характеристике замечательного русского литературоведа Ефима Григорьевича Эткинда, показана как (цитирую) дело грязное, кровавое и отнюдь не героическое, а необходимо будничное. Именно так будет отзываться о войне и истинный герой первого военного рассказа Толстого капитан Хлопов. Вот, что он говорит по поводу неуместной радости идущего в свой первый бой Аланина: «То-то я и говорю: молодость! — продолжал он басом. — Чему радоваться, ничего не видя! Вот как походишь часто, так не порадуешься. Нас вот, положим, теперь двадцать человек офицеров идет: кому-нибудь да убитым или раненым быть — уж это верно. Нынче мне, завтра ему, а послезавтра третьему: так чему же радоваться-то?»  https://classica-online.ru/catalog/nabeg-rasskaz-volontera-tolstoy-2/

Так что поздние стихи и проза Пушкина о Кавказском походе и, в самом деле, уже обещают «Войну и мир» Толстого, которая, как известно, как бы вырастает из его ранних военных рассказов.