Содержание второго издания (в августе 2022 года) книги Алексана Акопяна «Албания-Алуанк в греко-латинских и древнеармянских источниках» — http://crossroadorg.info/a-hakopyan-aug-2022/
Раздел 5 (2-ой главы). Термин “Алуанк” у армянских историков конца V века
(стр. 128-134)
В течение второй половины V в. происходит процесс укрепления Албанского марзпанства, в состав которого входили и армянские области Утик и Арцах на правобережье Куры. После упразднения Албанского царства в 461/462 г. эти области уже непосредственно подчинялись марзпану, имевшему резиденцию сначала в Чоре, а затем в Партаве.
Елишэ, завершивший свой труд в 60-х гг. V в., пока еще различает и называет отдельные составные части Албанского марзпанства. Однако вскоре в армянской исторической традиции закрепляется понятие единой Албании в границах марзпанства. Свое совершенное выражение эта идея находит в у Лазара Парпеци, создавшего свою “Историю Армении” около 500 года.
Парпeци знает и называет в Закавказье только три страны – Армению, Иверию и Албанию («Հայք, Վիրք, Աղուանք»). Эта триада выступает у историка везде, где речь идет о закавказских делах. Три страны для него являются естественными и вечными союзниками, при этом главенствующую роль в этом сотрудничестве он приписывает Армении. К примеру, там, где у Елишэ гpaмоты шaханшаха Йездигерда II получают Армения, Иверия, Албания, Лпинк, Цавдэк, Алдзник, Кордук, Дасн и Арзнарзюн, Лазар Парпеци называет только первые три страны [1]. В уста Миhрнерсеhа, советника Йездигерда, историк вкладывает следующие слова: “Когда армяне будут крепко принадлежать нам, иверы и албанцы без труда будут нашими” [2]. Далее он утверждает, что в грамоте Йездигерда, отправленной в Армению, значилось, в частности, следующее: “И когда вы, признающие нас, станете такими, как следует по нашим законам, иверы и албанцы не посмеют пренебречь нашим и вашим желанием” [3]. Парпеци сообщает, что во главе нахараров, представших перед шаханшахом, – как армянских, так и иверских и албанских, – находился Вардан Мамиконян [4]. У Елишэ же говорится только об армянских князьях.
Союз трех закавказских стран действительно известен с давних времен. Руководствуясь общностью интересов, Армения, Иверия и Албания не раз совместно выступали против внешних врагов. С принятием в начале IV в. н. э. христианства в качестве официальной религии этих стран их союз стал еще крепче. Образование и укрепление в течение V в. трех закавказских марзпанств, территориально не совпадающих с царствами Великой Армении, Иверии и Албании, не помешало развитию союза трех народов. Произошла лишь известная трансформация представлений о таких понятиях, как “Армения”, “Иверия” и “Албания”. Под “страной Арменией” стали понимать марзпанство Армǝн (Армения), под страной “Иверией” – марзпанство Варджан (Иверия), под “страной Албанией” – марзпанство Аран (Албания), т. е. всю территорию от Аракса до Дербента.
Но триада “Армения, Иверия и Албания” подразумевает не только “страны” – марзпанства, но и их церкви. Действительно, после всех политико-административных перемен V в. четко определились юрисдикции трех престолов. “Армения”, “Иверия” и “Албания” – это одновременно территории, на которые распространялась власть соответствующих престолов, это – три церкви. Представление о гармонии, которая царит между членами данной триады, продиктовано именно этой идеей. В дальнейшем, говоря об Албании, армянские авторы имеют в виду страну, на которую распространялась юрисдикция албанского духовного престола.
1 Парпеци, II, 25, с. 47.
2 Парпеци, II, 21, с. 42.
3 Парпеци, II, 22, с. 44.
4 Парпеци, II, 25-28, с. 47-55.
В соответствии с этой концепцией этнический состав перестает играть какую-либо роль, поэтому “албанцами” оказываются и собственно албанские племена, которые находятся на левобережье, и те армяне, проживающие к югу от Куры, которые приняли этноним, намекающий в действительности на их подчинение албанскому престолу.
В “Истории Армении” Лазара Парпеци полностью отражено новое представление о трех странах Закавказья. Примерно к такому же выводу приводит и исследование сведений Мовсэса Хоренаци, другого армянского историка конца V в. и у него достаточно четко прослеживается представление о союзе закавказских народов. Так, по Хоренаци, иверы и албанцы выступают в союзе с Арменией еще во времена Тиграна I и Аждаhака, т. е. в VI в. до н. э. (!) [1].
Мовсэс Хоренаци завершает свой труд описанием событий 440 года, т. е. повествует в основном о тех временах, когда название “Албания” относилось только к левобережью Куры. Именно о собственно Албании рассказывается во многих главах его “Истории Армении” [2]. Но сам историк был свидетелем включения Утика и Арцаха в Албанию и процесса укрепления названия “Алуанк” за армянским правобережьем. Текст главы I, 8 яркое тому свидетельство.
В этой главе Хоренаци повествует об устройстве Армении новым царем Валаршаком, который, по словам историка, был первым Аршакидом на армянском троне [3]. Историк, в частности, сообщает, что Валаршак назначил наместником северо-восточного наместничества Великой Apмeнии («մեծ եւ անուանի եւ բազմաբիւր զարեւելից հիւսիսոյ կողմանն կարգէ կողմնակալութիւն»), лежащего “на великой реке Кур”, Арана из рода Сисака, сына Гелама, внука Һайка, прародителя армян [4]. По словам Хоренаци, кроме Сюника, Сисак получил во владение “Поле Албанское с соседней горной областью, от реки Аракс до крепости, которая называется Һнаракертом” («զդաշտն Աղուանից եւ զլեռնակողմն նորին դաշտի, ի գետոյն Երասխայ մինչեւ ցամուրն, որ ասի Հնարակերտ») [5]. Эта страна была названа благодаря Сисаку “Алуанком” (Աղուանք), потому что из-за мягкости характера его (Сисака) звали “алу” (кроткий, мягкий) («…եւ աշխարհն յանուն քաղցրութեան բարուց նորա անուանեցաւ Աղուանք. զի աղու ձայնէին զնա») [6].
1 Хоренаци, I, 29, с. 81.
2 Хоренаци, I, 29, с. 81; II, 22, с. 137; II, 84, с. 228; II, 85, с. 239; III, 3, с. 259; III, 6, с. 263; III, 12, с. 276; II, 37, с. 304; III, 54, с. 329.
3 Историк считает Валаршака жившим во II в. до н. э., но в действительности Парфянские Аршакиды начали править в Армении в середине I в. н. э.
4 Хоренаци, II, 8, с. 113.
5 Там же.
6 Там же. Перевод армянского слова “алу” см.: Նոր բառգիրք Հայկազեան լեզուի, հտ. Ա, с. 42; Աճառյան Հ., Հայերեն արմատական բառարան, հտ. Ա, Եր., 1971, с. 115.
Царь Вастаршак назначил Арана из рода Сисака наместником отмеченной области, а от потомков Арана произошли княжеские роды этой области – Утийцы, Гардманцы, Цавдэйцы и Гаргарейцы («Եւ ի սորա [т. е. Сисака – А. А.] ծննդոց այս Առան անուանի եւ քաջ կարգեցաւ կողմնակալ բիւրաւոր ի Պարթեւէն Վաղարշակայ: Եւ ի սորա զաւակաց ասեն սերեալ զազգն [1] Ուտէացւոց եւ Գարդմանացւոց եւ Ծաւդէացւոց եւ Գարգարացւոց իշխանութիւնսն») [2].
Итак, говоря об Албании-Алуанке, Мовсэс Хоренаци в данном разделе имеет ввиду область, находящуюся южнее Куры и соответствующую армянским провинциям Утик и Арцах. Действительно, крепость Һнаракерт находилась на правом берегу Куры [3], поэтому территория между нею и рекой Аракс охватывает армянское правобережье Куры, вошедшее после 428 г. в Албанию. К тому же, упоминаемые историком четыре княжеских дома, возводимые к Арану, занимают своими владениями всю территорию Утика и Арцаха [4].
Далее, данная область получила, согласно суждению Мовсэса Хоренаци, свое название “Алуанк” от прозвища “кроткого” (“алу”) Сисака, правнука патриарха-прародителя армян Һайка.
И, наконец, Аран, назначенный, по Хоренаци, наместником данной области, это – персонаж, в имени которого, несомненно, предстает перед нами иранское название Албании (“Ран”, “Аран”), также возводится к Сисаку и Һайку. К Арану, т. е. к Һайку, восходят, “как говорили”, нахарарские роды и население этой области [5].
1 Слово «ազգն» здесь никак нельзя понимать и перевести как “племя” и отнести только к Утийцам. Оно означает “княжеский род” и вместе со словом «իշխանութիւնսն» относится ко всем четырем перечисленным историком нахарарским родам, которые, “как говорилось” (ասեն), возводились к Арану. Именно термином «ազգ» (“род”, “племя”) называет Мовсэс Хоренаци и другие княжеские дома Армении. К примеру: «եւ ի նմանէ ձգեալ ասի մեծ նախարարութիւն ազգին Խոռխոռունեաց» (I, 12, c. 38); «ի սորա [Սիսա-կայ] ծննդոց աստ ուրեմն Վաղարշակ…, գտեալ արս անուանիս՝ տեարս աշխարհին կարգէ, որ է Սիսական ազգ» (I, 12, с. 41); «զսերունդս ազգին Գնթունեաց ի սմանէ [Քանանիդասայ] առանց հակառակութեան լեալ» (I, 20, c. 59); «կարգել զպատմութիւն ճշդիւ զթագաւորացն եւ զնախարարականաց ազգաց եւ տոհմից» (I, 3, c. 11-12); «եւ որ ի նմանէ [Շամբաթայ Բագարատայ] ծնեալ ազգ՝ լինել կոչմամբ յանուն նորա Բագրատունի» (II, 3, с. 105); «Որոյ որդի եղեալ Վարժ՝ յանուն նորա անուանի ազգն» (II, 7, c. 110); «ընդ որ կարի զուարճացեալ, ասեն, Վաղարշակ՝ կարգէ ի թիւ նախարարութեան ազգաց» (II, 7, с. 111) и т. д. Конечно, под тем же словом «ազգ» Хоренаци понимает также и “племя”, “народ” (касательно армян, греков и пр.). Ср. Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепин Л. В., Пути развития феодализма…, с. 28-29.
2 Хоренаци, II, 8, с. 113.
3 См. Երեմյան Ս. Տ., Հայաստանը ըստ «Աշխարհացոյց»-ի, с. 63.
4 См. карту С. Т. Еремяна “Царство Великой Армении в 298–385 гг.” (на арм. яз.), издан-ную в Ереване в 1979 г.
5 В генеалогических построениях Мовсэса Хоренаци следует рассматривать представле-ния того времени о происхождении не только княжеских родов, но и населения соответствующих областей. В противном случае придется думать, что, по представлениям историка, население Армении состояло только из нахарарских семей.
Всё это показывает, в первую очередь, насколько был развит процесс перехода названия “Албания” на правобережье Куры ко времени Мовсэса Хоренаци. Историк помещает первоначальный ареал термина “Алуанк” к югу от Куры. Согласно его представлениям, именно с правобережьем было связано происхождение обоих хоронимов, характеризующих Албанию того времени (“Алуанк” и “Аран”). Если продолжить ход мыслей Хоренаци, то получится, что название “Алуанк” перешло на левобережье именно с правобережья (а не наоборот, как в действительности).
Далее, приведенные сведения Мовсэса Хоренаци показывают, что к концу V в. население правобережной Албании было именно армянским, так как историк возводит Арана, легендарного первого правителя этой области, так же как и его потомство, к прародителю армян. Отметим, что Хоренаци далеко не всегда возводит армянских нахараров к прародителю Һайку. Так, он отмечает неармянское происхождение таких именитых княжеских домов, как Багратиды, Арцруниды, Мамиконяны, Гнуниды, Гнтуниды, Мурацяны, Ванандейцы, Вайкуниды, Аматуниды, Аравеляны, Ропсяны и др. Относительно Слкунидов историк признается, что не может точно сказать, происходят ли они от потомства Һайка, или из тех, что населяли страну до прихода прародителя армян («Այլ մոռացաք եւ զդժնեայ Սլաքն անուանեալ այր, զոր ոչ կարեմ հաւաստեաւ ասել, ի Հայկա՞յ եթէ յառաջագունից քան զնա եղելոց յաշխարհիս, զոր հին զրոյցքն պատմեն, լինել. բայց էր այր քաջ: Զսա կարգէ [Վաղարշակն] սակաւ արամբք պահել զլեառնն եւ որսալ զքաւշսն. որք անուանեցան Սլկունիք») [1].
Конечно, сведения Хоренаци о происхождении армянских княжеских домов и населения различных областей не могут быть полностью точными, так как в большинстве своем они основываются на легендах и слухах, бытовавших в том или ином нахарарском роде, в той или иной области страны. Ко времени историка даже те роды, которые возводили себя или соседа к неармянскому предку, в подавляющем большинстве были полностью армянскими. Сам Хоренаци прямо отмечает, что “пришедшие” в Армению княжеские роды стали “нашими, по племени и семье” («եւ ով ոք ի ցեղիցս որոշելոց ընտանի եւ մերազնեայ, եւ ոյք ոմանք եկք ընտանեցեալք եւ մերազնացեալք») [2]. Исходя из сказанного, не всегда можно довериться сведениям Мовсэса Хоренаци о происхождении того или иного “неармянского” нахарарства. Несомненно, что еще более легендарный характер носит рассказ историка о Һайке и его потомках, в том числе о Сисаке и Аране, рассказ, который к реальному процессу формирования армянского народа вряд ли имеет отношение [3].
1 Хоренаци, II, 8, с. 116.
2 Хоренаци, I, 3, с. 12.
3 [Об особенностях образования армянского этноса (путем этномиксации в I пол. VII в. до н. э.) и отражения этого процесса в легенде о прародителе Һайке уже см. в нашей работе 2013 г. (Յակոբեան Ա., Հայկական լեռնաշխարհում բիացիների եւ խորենացիական Հայկեանների տարածման ուղիների համադրութեան փորձ, – В кн.: «Հայկազունիներ», Եր., 2013, с. 181-205)].
Однако представляется также бесспорным и то, что в легендах о потомках Һайка, представленных у Мовсэса Хоренаци, отражено состояние, сложившееся ко времени историка, и именно это важно для нас в данном случае. Из них, в частности, следует, что к концу V века в ряде армянских областей население было только армянским и там не бытовали легенды об инородном происхождении этого населения. В числе других у Хоренаци таковыми представлены и области Утик и Арцах.
Следует подчеркнуть еще одно важное заключение, вытекающее из сведений Мовсэса Хоренаци. То, что историк возводит термин “Алуанк” к простому армянскому прилагательному “алу”, – прозвищу, данному Сисаку, потомку Һайка, прародителя армян, а термин “Аран” выступает в качестве имени легендарного прародителя населения Утика и Арцаха, также потомка Һайка, указывает на то, что эти термины не имели, во всяком случае для Хоренаци, собственно этнического содержания, не связывались с определенной этнической единицей левобережья Куры. Армянский историк конца V в. весьма неплохо знаком с собственно Албанией и много раз упоминает ее в связи с различными историческими событиями. Но вот при объяснении термина “Алуанк” он говорит об армянском прилагательном “алу” и о населении армянского правобережья, таким образом, совершенно оставляя в стороне собственно албанское население левобережья. Это показывает, что ко времени Хоренаци в собственно Албании не существовало сложившегося этноса, носителя этнонима “албанцы” (тот же «Աղուանք») в качестве если не самоназвания, то хотя бы иноназвания. Из этого следует, что в конце V в. население собственно Ал-бании называлось “албанцами” только чужими (в данном случае – армянскими историками), причем именно от названия их страны – “Албания”. В первом разделе настоящей главы к подобному заключению мы пришли для ІІІ в. н. э. Если это достаточно для обобщения, то можно констатировать, что в Албанском царстве так и не произошло слияния многочисленных племен в единый этнос. Каждое племя, населяющее это царство, сохранило свою этническую изолированность и свой племенной эндоэтноним. Термин “албанцы” не стал самоназванием населения страны, не перестал быть описательным и собирательным этниконом. Термин “Албания” обозначал территорию, но не ее население как этническое целое. Отметим, наконец, что в свете всего сказанного становится понятной и причина легкого распространения названия “Албания” на армянское правобережье.
Таким образом, к концу V в. термин “Албания” полностью был принят в качестве названия и правобережных областей Албанского марзпанства. Интересно, что уже в этот период под “Албанией” понимается иногда только правобережье, как это видно из сведений Мовсэса Хоренаци. Данное явление – результат того процесса, когда армянское население Албанского марзпанства, приняв термин “Албания” за название своей страны и в то же время чувствуя различие между собой и левобережным населением, которое было не только не армяноязычным, но местами даже не христианским, называло левобережье другими, пейоративными терминами.
В частности, Хоренаци употребляет для обозначения левобережного населения помимо термина “Алуанк” (“албанцы”) также и термины “северные”, “варвары севера”, “горные жители Кавказа” [1]. Историк характеризует язык собственно албанского населения как варварский, богатый горловыми звуками, хужийский и гаргарейский [2]. Подобные пейоративные эпитеты показывают, насколько далеки были друг от друга две части Албанского марзпанства в плане самосознания.
Обобщая результаты проделанного анализа сведений Лазара Парпеци и Мовсэса Хоренаци, мы приходим, таким образом, к выводу, что в конце V в. в армянской литературе утверждается новое значение термина “Албания”. Последний уже в полной мере означает не только левобережье, но и правобережье Куры. Армянские авторы последующих эпох ничего не добавляют к такому пониманию интересующего нас термина. Это понимание проходит по всем историческим и географическим сочинениям. Единственное исключение составляет географический трактат VII в. “Aшxaрhaцуйц”. Там, в рассказе об Албании, автор специально отмечает различие между двумя главными состав-ными частями Албанского марзпанства, и левобережье называет “Собственно страной Албанией” («Բայց մեք ասասցուք զբուն աշխարհն Աղուանից…») [3]. Этот факт весьма важен тем, что показывает, как в армянской научной литературе, несмотря на сложившуюся традицию, всё же не смешивали этнические границы с административными.
1 Хоренаци, II, 84, с. 227-228; II, 85, с. 230; III, 3, с. 259-260; III, 9, с. 266.
2 Хоренаци, III, 54, с. 329. Текст этого отрывка см. выше, в первой главе работы, в параграфе о гаргареях. Здесь необходимо отметить, что пейоративное отношение армянских историков к собственно албанскому населению непосредственно отражает только лишь характерные особенности средневекового этно-конфессионального самосознания (так сказать – издержки противопоставления “мы – они”). Поэтому цитированные нами отрицательные эпитеты, отдельно взятые, никак не могут быть основой для суждений об истинном уровне социального и культурного развития Собственно Албании в раннем средневековье. В специальных работах убедительно показано, что так же критически следует относиться и к некоторым сообщениям античных авторов об экономической жизни в Албании (см. Алиев И., К интерпретации парарафов 1, 3, 4 и 5 IV главы ХІ книги “Географии” Страбона, с. 150-165).
3 Աշխարհացոյց Մովսեսի Խորենացւոյ, c. 29; Երեմյան Ս. Տ., Հայաստանը ըստ «Աշխարհացոյց»-ի, c. 105. [Ср. Անանուն (Է դար), Աշխարհացոյց, cтб. 120].