Содержание второго издания (в августе 2022 года) книги Алексана Акопяна «Албания-Алуанк в греко-латинских и древнеармянских источниках» — http://crossroadorg.info/a-hakopyan-aug-2022/
Раздел 4 (2-ой главы). Албанская церковь
(стр. 112-128)
По сообщениям армянских источников, в начале IV в. в Албанском царстве в качестве официальной религии было принято христианство. Армянский вариант “Истории Армении” Агатангелоса (составленный во второй половине V в.) сообщает, что Григорий Просветитель и царь Армении Трдат III распространили христианство по всей своей стране и довели его пределы до Кавказского хребта, “до всей [северной] границы маскутов, до ворот Аланских и до ворот Каспийских” («մինչ ի սպառ ի սահմանս Մասքթաց, մինչեւ ի դրունս Ալանաց, մինչ ի դրունս Կասպից»), то есть до Дарьяла и Дербента [4]. В указанные пределы входит и территория Албанского царства соответствующего времени.
Более подробно о принятии в Албании христианства рассказывает другой вариант сочинения Агатангелоса, так называемое “Житие Григория”. Этот вариант, несохранившийся оригинал которого был составлен, как отмечено выше, чуть раньше так называемого “национального” или “армянского” Агатангелоса, а именно в первой половине V в., содержит очень много ценнейших подробностей, не попавших в “армянский” Агатангелос.
4 Агатангелос, § 842, с. 439-440; Lafontaine G., La version grecque ancienne du livre arménien d’Agathange, p. 323, § 152. По поводу чтения “до ворот Каспийских” см. выше, в третьем разделе первой главы.
Среди них есть и важные для нас сведения об Албании. Согласно “Житию Григория”, все дела, решаемые в Армении, касались также и трех соседних царств – Албанского, Иверского и Лазского. Во всех перечислениях участников важнейших событий цари отмеченных стран упоминаются перед армянскими князьями сразу после армянского царя. Так, Трдат, решив примкнуть к христианской вере, проповедуемой Григорием Просветителем, собирает у себя армянских князей, при этом он посылает приглашения и царям трех вышеупомянутых стран, и они прибывают к нему в Армению [1]. Вместе с ними он отправляет Григория с большой свитой в Кесарию Каппадокийскую и вместе с ними встречает его по возвращении [2]. Григорий Просветитель, получивший в Кесарии сан архииерея Армении, отправляет проповедников и иереев в разные области страны, а также в Лазику, Иверию и Албанию [3]. После 30 дней подготовительных работ он крестит свой народ (около 370 тыс. человек) в реке Арaцани, близ царской летней резиденции Багаван. Вместе со всеми крещение получают Tрдат и цари лазов, иверов и албанцев [4]. В последних разделах источника содержится сведение о первом епископе Албании. Здесь говорится о том, что Просветитель рукополагал и отправлял в разные стороны иереев и епископов. В Иверию (Вирк, Картли) он отправил Иринарха, в страну лазов – Софрония, “в Албанию же [Григорий] отправил Фому, мужа благочестивого из маленького города Саталы” (“Εἰς δὲ Ἀλβανίαν Θωμᾶν ὅσιον ἄνδρα. ἐκ τῆν Σαταλέων τῆς μικρᾶς πόλεος”) [5].
Таким образом, благодаря “Житию Григория” мы располагаем весьма подробным рассказом о принятии христианского вероисповедания албанским царем сразу же вслед за рукоположением Григория Просветителя в Кесарии и даже знаем имя первого албанского епископа (Фомы), назначенного тем же Григорием. Что касается датировки официального принятия христианства в Албанском царстве, то по этому поводу можно сказать следующее. Если рукоположение Григория в Кесарии датируется осенью 314 г. [6], то начало христианизации Албании (отправка епископа Фомы) можно датировать следующим, 315 годом [7].
1 Garitte G., Documents pour l’étude du livre d’Agathange, p. 70-72, § 92; 98.
2 Там же, с. 97, § 159.
3 Там же, с. 98, § 163.
4 Там же, с. 99, § 164.
5 Там же, с. 101-102, § 170. Сатала – город в Малой Армении на границе с Великой Ар-менией.
6 Эта датировка подробно уточнена П. Ананяном (см. Անանեան Հ. Պ., Սուրբ Գրիգոր Լուսաւորչի ձեռնադրութեան թուականը եւ պարագաները, Վենետիկ – Ս. Ղազար, 1960, с. 146-170).
7 [Точнее – в конце весны или в начале лета 315 года. Подробно см. Акопян А.А., По поводу датировки христианизации Кавказской Албании, – “Восток” (“Oriens”), 2021, № 5 (Москва), с. 71-81].
“Житие Григория” не сохранило имени албанского царя, принявшего христианство в качестве официальной религии своей страны. В одном из документов, включенных в состав “Истории Албании”, который озаглавлен “Грамота епископа Гюта святому Вачэ”, содержится довольно обширный рассказ о принятии христианства албанским царем Урнайром (около 338–373 гг.). Здесь будущий армянский католикос Гют Араhезци (461–471/478 гг.) сообщает, что этот царь прибыл в Армению, после сорока дней поста принял крещение от руки Григория Просветителя, получил от него и первого епископа Албании, который был родом из Рима, и, вернувшись на родину, просветил свою страну [1]. Мовсэс Дасхуранци, включивший отмеченное Послание Гюта в свой труд, пользуясь его сведениями, сочиняет еще одну маленькую главу об Урнайре-просветителе Албании [2]. Хотя общая картина рассказа об Урнайре совпадает здесь со сведениями “Жития Григория”, в ней имеется и ряд вымышленных подробностей – анахронизмов. В частности, исторический Ур-найр – третий в списке Аршакидских царей Албании – был царем Албании во времена не Tрдата Великого (298–330 гг.), а его правнука Папа (368–374 гг.) [3]. [Раньше, следуя за Н. Акиняном, мы предполагали, что “Грамота” могла не принадлежать перу католикоса Гюта, а быть написанной позже, в начале VIII в., с целью поддержать борьбу армянских церковных кругов против автокефальных устремлений Албанского католикосата [4]. Однако позже, в статье 2003 г., нам удалось показать, что “Грамота” Гюта вполне аутентична, и лишь имя царя Урнайра в ней является вставкой Дасхуранци, которого ввела в заблуждение поздняя легенда об Урнайре (VII века, когда была создана и легенда об апостоле Елишае) [5]. В этой же статье мы выявили, что имя албанского царя, реального просветителя страны, т. е. Вачагана I Храброго, правившего при-мерно в 298–318 гг., сохранилось в искаженном пассаже последней главы “Повести о Вачагане” – другого весьма достоверного источника “Истории Албании” Мовсэса Дасхуранци, написанного в начале VI в. [6]].
1 ИА, І, 11, с. 18-20. Ср.: The History of the Caucasian Albanians by Movsēs Dasxurançi, Translated by C. J. F. Dowsett, London, 1961, р. 10-12; Мовсэс Каланкатуаци, История страны Алуанк…, с. 29-30. [См. также подготовленное нами критическое издание Послания Гюта: Գիւտ Արահեզացի, Թուղթ առ սուրբն Վաչէ, Առաջաբան եւ գիտա-քննական բնագիր՝ Ա. Յակոբեանի, – «Մատենագիրք Հայոց», հտ. Ա, Ե դար, Անթիլիաս, 2003, с. 1075-1089, ср. с. 1079-1081].
2 ИА, І, 9, с. 14-15.
3 Павстос, V, 4-5, с. 161-168; Хоренаци, III, 37, с. 304. Ср. ИА, І, 13, с. 31; І, 15, с. 41.
4 Ср. Ակինեան Հ. Ն., Մովսէս Դասխուրանցի (կոչուած Կաղանկատուացի)…, 1970, с. 124-150.
5 Подробнее об этом см. Յակոբեան Ա., «Վաչագանի վէպ»-ը եւ Արշակունեաց թագաւորու-թեան խնդիրը…, стб. 70-78 (ср. также Յակոբեան Ա., Արքայատոհմերն ու իշխանատոհմերը…, с. 84-85).
6 Ср. Յակոբեան Ա., «Վաչագանի վէպ»-ը եւ Արշակունեաց թագաւորութեան խնդիրը…, стб. 78-84. Ср. Յակոբեան Ա., Արքայատոհմերն ու իշխանատոհմերը…, с. 76-77.
Из сообщений Павстоса Бузанда и Мовсэса Хоренаци известно, что в самом начале 30-х годов IV в. епископом Албании (и Иверии) был рукоположен Григорис, внук Григория Просветителя, сын армянского католикоса Вртанэса. Он повел энергичную деятельность по уничтожению остатков язычества, но при попытке христианизации маскутов, владевших в то время и территорией собственно Албании, был убит ими на поле Ватнеай, южнее Дербента [1].
Следующий рассказ о состоянии христианства в Албании связан с именем Маштоца, создателя письмен закавказских народов. Как передают Корюн, Мовсэс Хоренаци и повторяющие их сведения источники, в 10-х или 20-х гг. V в. Маштоц отправился в Албанию и, фактически, оказался там в роли продолжателя миссии Григориса. При поддержке царя Албании Арсвалэна (Есвалэна, епископа Еремии и епископа Баласакана Мушэла он открывал в стране школы, внедрял новосозданную албанскую письменность и поставил христианскую проповедь на должный уровень [2].
Елишэ сообщает, что в 450 г. в Армению прибыли епископ Албании [3] и hазарапет страны, для того, чтобы просить помощи армянского повстанческого войска во главе с Варданом Мамиконяном против марзпана Себухта, пришедшего из Чора, чтобы “уничтожить церкви Албании” [4] (следует понимать – Албанского царства от Иверии до Лянгябизской гряды).
В третьей грамоте армянского католикоса Абраhама Албатанеци к иверскому католикосу Кюриону, сохранившейся в составе “Книги посланий”, содержится рассказ о Двинском церковном соборе 506 г. и, в частности, говорится, что на этом соборе принимали участие католикос Иверии Габриэл, иверские епископы, а также “албанцы” [5]. Под последними, по-видимому, следует понимать албанского католикоса и епископов, которые по именам не названы. Из документов Двинского собора сохранилось и в составе “Книги посланий” до нас дошло послание под названием “Грамота армян в Персию, к правоверным” («Թուղթ Հայոց ի Պարսս, առ ուղղափառս») [6], за которым в отмеченном сборнике следует второе послание под тем же названием, которое, однако, датируется временем после собора 506 г. [7].
1 Павстос, III, 5-6, с. 10-14; Хоренаци, III, 3, с. 259-260.
2 Корюн, 17, с. 70, 72; Хоренаци, III, 54, с. 329; III, 60, с. 340. [О царе Арсвалэне (также – Есвалэн, Асваген) в последний раз см. Гаджиев М. С., Гемма-печать царя Албании Асвагена, – ВДИ, 2003, № 1, c. 102-119].
3 В некоторых списках сочинения Елишэ имеется разночтение “епископосапет”, т. е. “архиепископ Албании” (Елишэ, с. 70), которое фигурирует и в “Истории Албании” (ИА, II, 2, с. 112). Публикатор критического текста Е. Г. Тер-Минасян справедливо отклоняет это разночтение, так как ни армянских, ни греческих духовных владык Елишэ не называет иначе как “епископами”.
4 Елишэ, III, с. 70-71.
5 Книга посланий, с. 182-183. Ср. Ухтанэс, II, 50, с. 85-86.
6 Книга посланий, с. 41-47.
7 Там же, с. 48-51.
Оба послания составлены в ответ на запросы сирийских миафизитов [1] о праведной вере и направлены против несториан и халкидонитов [2]. В первой из отмеченных грамот содержится список участников Двинского собора, в котором перечисляются армянские епископы во главе с архиепископом (“епископосапет”) Бабгэном и князья, а имен иверов и албанцев нет [3]. Но зато в тексте “Грамоты” неоднократно отмечается, что страны Иверия и Албания придерживаются той же позиции, что и армяне [4]. Во второй же “Грамоте”, отправленной через неко-торое время после первой, в ответ на повторный запрос сирийских христиан, говорится, в частности, следующее: “…такой придерживаемся мы веры, о чем и написали вам первоначально, в согласии с иверами и албанцами, на языке каждой страны” («…այսուիկ վարիմք հաւատովք, զոր եւ գրեցաք իսկ ձեզ յառաջագոյն, Վրաց եւ Աղուանից միաբանութեամբ, իւրաքանչիւր աշխարհի գրով») [5].
1 [В прежних работах мы поспешно использовали термин “монофизиты”, однако оно совершенно неверно отражает суть конфессиональных отличительных особенностей. По формулировке А. К. Матевосяна, “…традиционное обвинение Армянской Церкви в ереси монофизитства не имеет под собой никаких оснований. Монофизитство есть отрицание человеческого естества Спасителя, что всегда категорически отвергалось Армянской Церковью. Это недоразумение основано на неверном переводе армянского термина միաբնակություն, обозначающего не единственность божественной природы Христа, а единство его богочеловеческой природы. И потому его следует переводить как миафизитство, а не монофизитство” (см. Святой Григор Татеваци, Златочрев, Пер. с древнеармянского, введение и примечания А. К. Матевосяна, Ер., 2022, с. 23, прим. 11)].
2 О Двинском соборе и об отмеченных документах подробно см. Տեր-Մինասյան Ե. Գ., Բաբգեն կաթողիկոսի ժողովի թվականը եւ տեղը, – В кн.: Ե. Գ. Տեր-Մինասյան, Պատմա-բանասիրական հետազոտություններ, Եր., 1971, c. 31-44.
3 Книга посланий, с. 41, 42, 47. Ср. также с. 48.
4 Там же, с. 43, 45, 46. См. также в рассказе о Двинском соборе в сочинении армянского католикоса Йовhанна Одзнеци (717–728 гг.) “О соборах, которые происходили в Армении” («Յովհաննու Իմաստասիրի Հայոց կաթուղիկոսի Սակս ժողովոց, որ եղեն ի Հայք», – Книга посланий, с. 221 [ср. также в изданном нами критическом тексте: Յովհան կաթողիկոս Օձնեցի, Սակս ժողովոցն, որ եղեն ի Հայս, Գիտա-քննական բնագիրը՝ Ա. Յակոբեանի, – «Հանդէս ամսօրեայ», ՃԻԳ տարի, Վիեննա-Եր., 2009, стб. 61-107]).
5 Книга посланий, с. 51. А. Ш. Мнацаканян оспаривает перевод последних слов А. Шанидзе как “каждый на своем языке” (Шанидзе А., Новооткрытый алфавит Кавказских албанцев и его значение для науки, Тбилиси, 1938, с. 3) и понимает фразу «իւրաքանչիւր աշխարհի գրով» в том смысле, что послания были составлены на армянском, персидском и сирийском языках (Мнацаканян А. Ш., О литературе Кавказской Албании, с. 10-11). Такая интерпретация вполне возможна, однако, на наш взгляд, ничто не мешает понимать отмеченную фразу и в том смысле, что соответствующие документы имели экземпляры в грузинском и албанском экземплярах. Во всяком случае, по словам Абраhама Албатaнeци (Книга посланий, с. 183), “Договорная грамота” («պայման նամակն»), принятая на Двинском соборе 506 г., имелась не только в армянcком («Եւ զի պայման նամակն՝ որ հայերէն գրով էր, յապստամբութեանն կորեաւ») и сирийском экземплярах (с последнего она была переведена на греческий язык – «եւ թարգմանեցաւ այս յՈւրհայ քաղաքի ի Հոռոմ գրոյ»), но и в экземпляре на грузинском языке («եւ մանաւանդ թէ զպայման նամակն իսկ գտանիցէք գրով ձերով»).
Сопоставляя последние слова приведенной фразы со сведением Абраhама Албатaнeци об иверских участниках Двинского собора и о том, что имена последних фигурировали в документе собора («պայման նամակն»), экземпляры которого хранились в Армении, в Иверии и в городе Урха (Сирия) [1], можно понять, что соответствующие “Грамоты в Персию, к правоверным” были отправлены также и от имени иверских и албанских участников собора 506 г. К сожалению, ни албанская “Грамота”, ни хотя бы имена албанских участников не дошли до нас, однако на основании всего вышесказанного можно предположить, что албанский католикос и епископы были участниками церковного собора, созванного в 506 г. армянским католикосом Бабгэном.
Приведенными сведениями не ограничиваются наши знания о церковных делах и деятелях Албании IV – первой половины VI века. В самом начале VІ в. появляются новые сведения об Албанской церкви в арцахских источниках. В “Повести о Вачагане” и “Алуэнских канонах”, датировки которых уточнены в наших последних работах (между 501–503 годами и в середине 510-х гг.), перечислены архиепископ Партава Шупhалишой и несколько албанских епископов и иереев [2]. Знаменательно, что Шупhалишой в этих источниках именуется архиепископом Партава (также – старшим епископосапетом), из чего следует, что вновь построенный город Партав уже в начале VI в. был резиденцией не только марзпана, но и албанского духовного владыки, хотя по утверждению автора Х в. Мовсэса Дасхуранци, престол последнего до 552 г. находился в городе Чор (Дербент) [3].
1 Книга посланий, с. 183.
2 ИА, І, 23, с. 85; І, 26, с. 89-90; Կանոնագիրք Հայոց, Աշխատասիրությամբ՝ Վ. Հակոբյանի, հտ. Բ, Եր., 1971, с. 91-92. [Ср. Յակոբեան Ա., «Վաչագանի վէպ»-ը եւ Արշակունեաց թագաւորութեան խնդիրը…, стб. 103-117; Он же: Արքայատոհմերն ու իշխանատոհմերը…, с. 104-106].
3 ИА, ІI, 4, с. 118-119; ІII, 23 (24), с. 342-343. В обзоре сведений источников о раннем периоде Албанской церкви, возможно, следовало бы остановиться и на мнении ряда исследователей, начинающих историю этой церкви и христианства в Албании с апостола Елишая, который, по рассказу “Истории Албании”, в I веке прибыл из Иерусалима и как первомученик пытался просветить страну (см.։ Բարխուտարեանց Մ. եպ., Պատմութիւն Աղուանից, հտ. Ա, с. 51-52; Буниятов 3. М., Азербайджан в VII–IX вв., с. 92, прим. 92; Геюшев Р. Б., Христианство в Кавказской Албании, Баку, 1984, с. 25-27; Мамедова Ф. Дж., Албанский католикосат и албанские Аршакиды, – В кн.: Духовенство и политическая жизнь на Ближнем и Среднем Востоке в период феодализма, Москва, 1985, с. 134-135 [см. еще: The Caucasian Albanian Palimpsests of Mount Sinai, Vol. I, Edited by J. Gip-pert, W. Schulze, Z. Aleksidze, J.-P. Mahé, Turnhout, Brepols Publishers, 2008, p. 9-10; Սվազյան Հ. Ս., Հայ-աղվանական եկեղեցական հարաբերությունները II–VIII դդ., Վաղարշապատ – Ս. Էջմիածին, 2019, c. 50-72]). Однако легенда об апостоле Елишае имеет очень позднее происхождение (подробно см. ниже, в гл. III) и не содержит каких-либо отголосков о раннем христианстве в Албании (об этом нет сведений и в других источниках), поэтому упомянутое мнение вряд ли может быть даже предметом полемики.
Отсутствие прямых сведений не дает возможности конкретно проследить появление общей церковной юрисдикции левобережья и правобережья после образования Албанского марзпанства и включения Утика, а впоследствии и Арцаха, в состав Албанского царства. Ясно, однако, что подчинение церковных общин правобережья епископу Албании последовало сразу же после административно-политических изменений. Это видно из того, что в многочисленных списках армянских епископов, приведенных в трудах Лазара Парпеци и Елишэ в связи с событиями 450–451 гг., епископы правобережья Куры не упоминаются. Правда, в “Списке армянских епископств”, составленном до 428 г., значится одно только Гардманское епископство, расположенное на правобережье Куры [1,] но его как раз и нет в списках Елишэ и Парпеци. Здесь нужно заметить, что, по мнению Б. А. Улубабяна, к тому времени существовало и Амарасское епископство, основанное, якобы, епископом Григорисом [2]. Однако ранние источники не дают оснований для подобного допущения. Наоборот, в “Повести о Вачагане” прямо говорится о том, что в конце V в., в правление царя Вачагана Благочестивого, в Амарасе не было епископа, а был только иерей [3]. Всё это показывает, что Амарасское епископство было создано лишь не ранее первого десятилетия VІ в., времени написания “Повести о Вачагане”. Известные к сегодняшнему дню источники передают сведения только о трех епископствах Албании в первой половине V века: Гардманском – на правобережье (“Список армянских епископств”) и Капалакском и Баласаканском – на левобережье (Корюн, Мовсэс Хоренаци).
В 568 г. армянский католикос Йовhаннэс Габеленаци (557–574 гг.) обращается к албанскому католикосу Абасу (552–596 гг.) с посланием, которое дошло до нас в составе “Книги посланий” («Թուղթ, զոր Տէր Յովհաննէս Հայոց կաթուղիկոս եւ այլ եպիսկոպոսունք առ Աղուանից եպիսկոպոսունս արարին») и “Истории Албании” («Թուղթ Յովհաննիսի՝ Հայոց կաթողիկոսի առ տէր Աբաս՝ Աղուանից կաթողիկոս Սակս հաւատոյ հաստատութեան») [4]. В начале послания упоминаются отправители и получатели, армянские и албанские епископы. В числе последних называются: Абас, епископ Партава (у Дасхуранци он назван католикосом), Мовсэс, епископ Бахалата, Григор, епископ Капалака, Һоромак, епископ Амараса, Тимотэ, епископ Баласакана, Амбакум, епископ Шаки, Иоhаник, епископ Гардмана, Левонд, епископ Мец-Колманка [5].
1 Ухтанэс, I, 70, с. 100.
2 Ուլուբաբյան Բ. Ա., Աղվանից թագավորական տան հարցի շուրջը, c. 65; Он же: Աղվանից եկեղեցի, – ՀՍՀ, հտ. 1, Եր., 1974, с. 262; Он же: Հայոց եկեղեցու Աղվանից թեւի սկզբնավորման հարցը, – «Էջմիածին», 1976, № 4-5, с. 58.
3 ИА, І, 21, с. 74-75.
4 Книга посланий, с. 81-84; ИА, II, 7, с. 122-126.
5 Книга посланий, с. 81; ИА, II, 7, с. 122.
Из упомянутых 8 епископств 4 находятся на правобережье Куры (Партавское, Амарасское, Гардманское и Мец-Колманкское) и три – на левобережье (Капалакское, Баласаканское и Шакийское); местонахождение же Бахалатского епископства пока точно не установлено [1].
Как видим, в отмеченной грамоте Йовhаннэс Габеленаци называет духовного владыку Албании Абаса епископом, а не архиепископом или католикосом. Абас именуется епископом и в другой грамоте, полученной им от Иерусалимского патриарха Иоанна ІІ (575–592 гг.), которая сохранилась в составе одного армянского рукописного сборника XIII–XIV вв. и издана в журнале “Арарат” [2]. Правда, в этом документе патриарх Иоанн называет епис-копом и самого себя [3]. Но в любом случае, на основании двух отмеченных фактов нельзя делать далеко идущие выводы. Во второй половине VI в. албанский духовный владыка несомненно владел саном архиепископа-католикоса. В “Повести о Вачагане” и “Алуэнских канонах”, созданных в предыдущий пе-риод, мы уже имеем употребление титула архиепископа для конца V в. [4]. Мовсэс Хоренаци, автор конца V в., называет “епископосапетом [архиепископ] Албании” Еремию, современника Маштоца, которого Корюн еще называет “епископом Албании” [5]. Кстати, в начале второй половины V в. Елишэ и Павстос Бузанд также еще называют духовных владык Албании епископами [6]. Обобщая всё сказанное, можно прийти к заключению, что албанские епископы получили сан архиепископа во второй половине V в., в период между появлением сочинений Павстоса Бузанда и Мовсэса Хоренаци. По-видимому, неслучайно, что это время примерно совпадает со временем перенесения резиденции албанского епископа из Капалака в город Чор [7].
1 С. Т. Еремян идентифицирует Бахалат с селением Бахтало в районе современного города Закаталы (Политическая история Албании…, с. 324). Г. С. Свазян считает Баласат (=Бахалат) одним из сёл Арцаха (Սվազյան Հ. Ս., «Աղվանից աշխարհ» հասկացությունը ըստ Մովսես Կաղանկատվացու, c. 232). Р. Б. Геюшев помещает Бахалат на месте современного селения Бата в зоне Халдана (Указ. соч., с. 36-37). По мнению Б. А. Улубабяна, Бахалатское епископство “вероятно” находилось в стране маскутов, в области Чол (Ուլուբաբյան Բ. Ա., Դրվագներ Հայոց Արեւելից կողմանց պատմության, с. 204). Нам более резонным представляется последнее предположение. Учитывая недавнее перемещение резиденции албанского католикоса из Чора в Партав, отмеченное первым после Партава епископство нужно, по-видимому, искать недалеко от Чора-Дербента. В таком случае, возможно, следует обратить внимание на некоторую близость топонима “Бахалат” (=Ба-лахат?) с названием поселка Белиджи, расположенного чуть южнее Дербента.
2 Այս թուղթ Յոհաննու Երուսաղեմի եպիսկոպոսի է առ Աբաս Աղուանից կաթողիկոս, Հրատ.՝ Ա. Տէր-Միքելեան, – «Արարատ», 1896, с. 252-256.
3 Там же, с. 252.
4 ИА, І, 23, с. 85; I, 26, с. 89.
5 Хоренаци, III, 54, с. 329. Ср. Корюн, гл. 17, с. 70.
6 Елишэ, II, с. 70; Павстос, III, 5, с. 10.
7 Об этом см. ниже.
В источниках нет много сведений о первоначальном местонахождении резиденции албанских духовных владык. По сведениям “Истории Албании”, до перемещения в город Партав эта резиденция находилась в Чоре. Так, в главе I, 4 этого сочинения читаем: “Затем, на втором году [царствования] Хосрова, царя царей, когда было положено начало армянскому летосчислению, в том самом году патриарший престол Албании был перенесен из города Чора в столицу Партав…” [1]. В последней главе “Истории Албании” это же сведение повторяется в сокращенном виде: “Владыка Абас, перенесший престол патри-арший из Чора в Партав в начале армянского летосчисления…” [2]. В другом месте Дасхуранци сообщает, что в 731 г. арабский военачальник Мслиман восстановил город Дербент, “но Дворец католикоса Восточного края не разрушил. Он и поныне стоит там” [3]. Последние раскопки археологов, проводимые в Дербенте, выявили, в частности, остатки раннесредневекового сооружения, в котором А. А. Кудрявцев усматривает кафедральный собор албанского католикосата в Чоре и отмечает, что по своим размерам эта церковь превосходит все известные церкви V–VI вв. на территории Закавказья [4].
Сведение о Чоре как резиденции албанского архиепископа марзпанского времени представляется в известном смысле неожиданным. Действительно, на территории Албанского марзпанства район Дербента не выделялся приверженностью к христианству. Мы больше вправе были бы ожидать, что архиепископский престол окажется на территории собственно Албании, там, где Маштоц встречался с епископом Еремией, или – сразу же к югу от Куры, где основы христианской церкви были наиболее прочными. Однако “престол патриарший” был перенесен в Партав именно из Чора-Дербента. Впрочем, в этом же городе, как было уже показано в разделе об Албанском марзпанстве, примерно с 428 года находилась резиденция албанского марзпана. На наш взгляд, это обстоятельство очень важно: по всей видимости, именно оно определило местопребывание духовного владыки марзпанской Албании. И это лишь один из многочисленных примеров известного средневекового неписаного правила, согласно которому духовная власть должна была находиться рядом с административной или политической властью.
Б. А. Улубабян полагает, что резиденция албанского духовного владыки находилась в Чоре с самого начала принятия христианства в Албании [5]. Однако приведенный в начале настоящей главы материал источников показывает, что в III – начале V вв. вся восточная половина античной Албании от реки Куры до Дербентского прохода не входила в состав Албанского царства.
1 ИА, II, 4, с. 119. Перевод по Ш. В. Смбатяну [ с. 71].
2 ИА, III, 23 (24), с. 342-343.
3 ИА, III, 16 (17), с. 320.
4 Кудрявцев А. А., О месте духовенства в социальной структуре средневекового Дербента, – БЧ, 1982: Тезисы докладов, Москва, 1982, с. 30.
5 Ուլուբաբյան Բ. Ա., Դրվագներ Հայոց Արեւելից կողմանց պատմության, с. 121.
Кроме того, на этой территории, т. е. в Маскутском царстве, христианская проповедь наткнулась на большие трудности, приведшие, в частности, к гибели епископа Григориса [1]. Исходя из этого, следует признать, что первоначально резиденция албанского епископа находилась в столице Албанского царства (городе Капалак), на что указывает Корюн, по сведению которого, прибывший в Албанию Маштоц встречался с епископом Еремией “в царской столице” («ի թագաւորական տեղիսն») [2].
Примечательно также и то, что в большинстве дошедших до нас списков албанских епископств Капалакское упоминается, как правило, одним из первых после католикоса [3].
Итак, если в IV – начале V вв. епископ Албании имел резиденцию в Капалаке, то в марзпанский период она была перенесена в столицу марзпанства, город Чор-Дербент. Однако косвенное указание Елишэ показывает, что отмеченное перемещение произошло не сразу с образованием Албанского марз-панства в 428 г., а по крайней мере после 450 года. Как уже отмечалось, по сообщению историка, в 450 г. в Армению прибыли hазарапет и епископ Албании, просившие военной помощи армян против Ceбухта, марзпана Чора, который прибыл уничтожить церкви Албании” [4]. Из этой фразы вероятнее всего можно заключить, что hазарапет и епископ прибыли не из Чора, а из пункта, находившегося между Чором и Арменией. Под этим пунктом несом-ненно следует подразумевать Капалак. Такое состояние вещей, кстати, вполне естественно, поскольку до 461/462 г. существовало Албанское царство со столицей в Капалаке, и епископ Албании оставался в этом городе под опекой и надзором царской власти. По видимому, только после упразднения Албан-ского царства Перозом и непосредственного подчинения его территории Чорскому марзпану, т. е. после 461/462 года, резиденция духовного владыки Албании переместилась (или была перемещена Сасанидами?) в столицу марзпанства, в город Чор-Дербент. Как было сказано выше, вскоре после этого события источники начинают называть албанского духовного владыку в сане архиепископа (католикоса).
Здесь уместно отметить характерное явление. “История Албании” ничего не знает о капалакском периоде Албанской церкви. В то же самое время, о Чорском периоде до Мовсэса Дасхуранци и его источников дошли определенные сведения. Сам историк знает, что в Дербенте находится дворец “патриархов Восточного края” [5]. Один из его источников, “Список албанских католикосов” [6,] сообщает, что патриаршая резиденция Албании была перенесена в Партав из Чора [7].
1 Павстос, III, 6, с. 14; Хоренаци, III, 3, с. 260; ИА, І, 14, с. 38-39.
2 Корюн, гл. 17, с. 70.
3 На это обстоятельство указала нам в личной беседе Ф. Дж. Мамедова.
4 Елишэ, III, с. 70, 74.
5 ИА, III, 16 (17), с. 320.
6 Об этом источнике см. в следующей главе настоящей работы.
7 ИА, II, 4, с. 118-119; III, 23 (24), с. 342-343.
Наконец, результатом памяти о чорском центре Албанской церкви является сведение программной легенды об апостоле Елишае о том, что последний начал свою проповедь в Чоре, и именно оттуда прибыл в про-винцию Ути, т. е. в правобережный центр Албанской церкви [1]. Отмеченное характерное явление следует признать вполне естественным, поскольку автор ИА и его “албанские” источники отражают исторический материал, накопленный в албанском правобережье у армянского населения Утика и Арцаха, которое попало под юрисдикцию Албанской церкви лишь с образованием марзпанства в 428 г., а почувствовало себя ее равноправной паствой через определенный промежуток времени, который можно отнести к 428–461/462 годам, предшествовавшим образованию духовного центра в Чоре.
Согласно приведенным свидетельствам из глав II, 4 и II, 23 “Истории Албании”, перенесение резиденции “албанского патриарха” из Чора в Партав произошло в начале армянского летосчисления, т. е. в 552 г. [2]. В главе II, 4 имеется и другая дата – “второй год Хосрова”, т. е. сасанидского царя царей Хосрова Аноширвана (531–579 гг.). Эта дата соответствует 532–533 гг. Однако, как справедливо предполагает Н. Акинян, здесь налицо ошибка переписчика источника Мовсэса Дасхуранци. По видимому, переписчик принял армянскую букву Ի (i = 20) в источнике “Истории Албании” за букву Բ (b = 2): Ի под титлом (Ի՟ ) легко смешать с Բ [3].
Мовсэс Дасхуранци связывает перенесение резиденции патриарха в Партав с нашествием северных народов. В заглавии главы II, 4 он пишет: “Перенесение патриаршего престола Албании из Чора и утверждение его в великом городе Партав из-за набега хазар, разграбивших при вторжении своем тот [Чорский престол]” («սակս Խազրաց հինին, որ յելսն իւրեանց աւարեցին»), а в тексте продолжает: “После этого была пленена хазарами страна Албания: сожжены были церкви и книги Заветов. Затем, на втором году Хосрова, царя царей, когда [было положено] начало армянскому летосчислению, в том самом году перенесли престол патриаршества Албании из города Чора в столицу Партав из-за разбойничьих набегов врагов креста Христова. И возвели в патриархи владыку Абаса из гавара Мец-Иранк…” [4]. Под хазарами (в оригинале – “хазиры”, армянская форма этнонима “хазар”), которые в VI в. ничего из себя не представляли, поздний автор подразумевает просто северных кочевых народов. Однако, несмотря на утверждение этого источника, нам представляется более вероятным, что давление гуннских масс с севера заставило перенести на юг от Куры прежде всего резиденцию албанского марзпана, а албанский архиепископ последовал за ним.
1 ИА, I, 6, с. 10.
2 Это сведение восходит, по-видимому, к “Списку албанских католикосов”, откуда Дасхуранци перенес его и в текст “Истории Албании” (подробно см. ниже, в III главе).
3 Ср. Ակինեան Հ. Ն., Մովսէս Դասխուրանցի (կոչուած Կաղանկատուացի)…, с. 164.
4 ИА, II, 4, с. 118-119. Коррекция текста и перевод наш.
Но была, по-видимому, и другая веская причина отмеченных перемещений. И заключается она в признании экономико-культурного превосходства армянского населения правобережья Куры над остальным населением марзпанства [1]. Немаловажен в этом отношении тот факт, что на албанский духовный престол был посажен деятель из правобережья, – Абас из гавара Мец-Иранк в центральном Арцахе. Со своей стороны, перемещение административного и духовного центров марзпанства на юг от Куры способствовало еще большей культурной арменизации Албанского марзпанства и особенно Албанской церкви.
В первых десятилетиях VІ в., непосредственно до и после перенесения христианского центра Албании на правобережье (в город Партав), появляются программные документы Албанской церкви – “Повесть о Вачагане” и “Алуэнские каноны”. Исследование и определение их характерных особенностей, подробно представленные в следующей главе настоящей работы, позволяют составить мнение о сущности албанского католикосата в новый период и показывают, что начавшаяся вместе с объединением церковных общин левобережья и правобережья арменизация Албанской церкви к тому времени бесповоротно оформилась. Программная линия Партавского католикосата, выраженная в “Повести о Вачагане” и “Алуэнских канонах”, полностью основана на конфессиональной и исторической традициях Армянской церкви. В “Повести” и “Канонах” всячески возвышается и освящается правобережный, в этническом и языковом плане – армянский, религиозный центр марзпанской Албании. Локальные легенды правобережных христианских общин возводятся в ранг общеалбанских программных легенд. О капалакском и чорском периодах Албанской церкви в документах практически не упоминается, и резиденцией албанского архиепископа представляется только город Партав.
Выше, в рассказе об участии албанского католикоса и епископов в работе Двинского собора 506 г., мы констатировали, что “Грамота” Иверских участников собора была составлена на армянском и грузинском языках, и что подобная “Грамота” была отправлена сирийским антихалкидонитам также и от имени албанских участников собора. По аналогии можно предположить, что албанская “Грамота” также была составлена на армянском и албанском языках. Это показывает, что официальными языками Албанской церкви в начале VI в. (можно добавить – со времени создания албанского письма) были албанский и армянский [2]. То же самое явление отмечается и в Иверии, во всяком случае до 609 г., когда Иверская церковь окончательно примкнула к имперской диофизитской церкви и вышла из номинального подчинения армянскому католикосату.
1 О различии в экономическом развитии левобережья и правобережья марзпанской Албании см. Новосельцев А. П., Генезис феодализма…, с. 242.
2 Об этом свидетельствует и тот факт, что в первой половине V в. албанский царь Ecвaлэн оставил в Иерусалиме надпись на армянском языке.
Сопоставление сведений второй “Грамоты” Бабгэнa I и третьего послания Абраhама Албатанеци к Иверскому католикосу Кюриону показывает, что официальные документы Иверской церкви составлялись как на грузинском, так и на армянском языках. В переписке же армянских и иверских деятелей, предшествовавшей разрыву между двумя церквами, сохранились многочисленные сведения, согласно которым в Гугарке, находившемся под юрисдикцией Иверской церкви, богослужение отправлялось на армянском и грузинском языках [1]. Эти же сведения показывают, что Иверский католикосат предпринимал шаги, направленные на ограничение сферы применения армянского языка [2]. В результате упорной борьбы он достиг национализации христианства в своей стране, что весьма благотворно отразилось на дальнейшем процессе культурного и этнического развития грузинского народа; правда, армянский язык не был полностью вытеснен в областях с преимущественно армянским населением, где армяноязычная культура продолжала развиваться и дальше [3]. В Албании же произошел противоположный процесс. Здесь армянское население и христианские общины правобережья оказались намного сильнее левобережных собственно албанских разрозненных племен и сумели прибрать к рукам верховную религиозную власть, объединявшую всё христианское население марзнанства перед нехристианским Сасанидским государством. После перенесения резиденции албанского католикоса на правобережье, в город Партав, официальным языком Албанской церкви постепенно и бесповоротно становится только армянский. “Повесть о Вачагане” и “Алуэнские каноны”, отражающие состояние Албанской церкви в первый период партавского католикосата, написаны на языке, схожем с языком других армянских текстов конца V–VI вв.; это так называемый “грабар эпохи после золотого века”, в котором еще не отражены нововведения “грекофильской школы”; последние, начиная с VІ в., значительно изменили литературный армянский язык [4]. В “Истории Албании” Мовсэса Дасхуранци, где представлена бόльшая часть литературы, созданной в правобережной Албании под эгидой партавского католикосата, не содержится и намека о применении в “албанской” литературе собственно албанского языка. Правда, последний не прекратил своего существования после перенесения католикосата в Партав и превращения армянского в единственный язык канцелярии албанской духовной резиденции. Он продолжал применяться в левобережных христианских общинах наряду с армянским.
1 См. Книга посланий, с. 110, 166, 171, 173.
2 См. там же, с. 110-113, 130, 164, 166, 169, 173, 178, 194.
3 Подробно об этой борьбе см. Мнацаканян А. Ш., О литературе Кавказской Албании, с. 107; Мурадян П. М., Кавказский культурный мир и культ Григория Просветителя, – КВ, вып. III, Ер., 1982, с. 15-18.
4 Последнее обстоятельство практически исключает гипотетически допущенную Ф. Дж. Мамедовой возможность позднего перевода “Алуэнских канонов” с албанского языка на армянский (см. Мамедова Ф., “История албан” Моисея Каланкатуйского как источник по общественному строю раннесредневековой Албании, Баку, 1977, с. 153-154).
На албанском языке сохранились надписи на постаменте креста одной из церквей в Мингечауре (в той же церкви обнаружена надпись и на армянском языке), на подсвечниках, черепках и т. д., датируемые временем после второй половины VI в. (всего 9 надписей, 203-205 букв) [1]. [Теперь к этому списку необходимо добавить и обнаруженный в 1990-х гг. албано-грузинских палимпсест, содержащий обширные отрывки лекционария [2]]. Отметим, что в научной и особенно околонаучной литературе албанскими ошибочно считались и несколько армянских, грузинских и греческих лапидарных надписей [3].
1 См.: Тревер К. В., Очерки по истории и культуре…, с. 335-339; Муравьев С. Н., Три этюда о кавказско-албанской письменности, – “Ежегодник иберийско-кавказского языкозна-ния”, VIII, Тбилиси, 1981, с. 260-290.
2 См.: Aleksidzé Z., Mahé J.-P., Découverte d’un texte albanien: une langue ancienne du Caucase retruvée, – In: Comptes rendus de l’Académie des Inscriptions et Belles-Lettres, Paris, 1997, p. 517-532; Մուրադյան Պ., – Զազա Ալեքսիձե, Կովկասյան Աղվանքի գրչությունը, լեզուն եւ դպրությունը, Թբիլիսի, 2003 (վրացերեն), 224 էջ, – ИФЖ, 2005, № 2, էջ 330-336; The Caucasian Albanian Palimpsests of Mount Sinai, Vol. I, Edited by J. Gippert, W. Schulze, Z. Aleksidze, J.-P. Mahé, Turnhout, 2008; Renoux Ch., Le lectionnaire Albanien des manuscripts Géorgiens palimpsests № Sin. 13 et № Sin. 55 (Xe–XIe s.), Turnhout, 2012 [PO, t. 52, fasc. 4, № 234].
3 Разбор этих случаев см.: Абрамян А. Г., Дешифровка надписей кавказских агван, Ер., 1964, с. 12-20; Он же: Աղվանական համարվող մի քանի բնագրերի շուրջը, – ВОН, 1970, № 3, с. 54-71; Муравьев С. Н., Три этюда…, с. 291-293. В последний раз подобное недоразумение имело место в 1980 г. Под фотографией, приложенной к статье В. А. Алиева “Исследования в Лачинском районе” (в кн.: Археологические открытия 1980 года, Москва, 1981, с. 414-415), подписано: “Камень с албанской надписью. Лачинский район”. На фотографии изображен монолитный камень полукруглой формы, больших размеров, с переплетающимся орнаментом по краю и с армянской надписью в центре. В самóй статье о надписи ничего не говорится. Можно только догадаться, что она была обнаружена В. А. Алиевым на территории единственного христианского памятника, описанного в статье (“B 8 км к северо-западу от того же села [Алхаслы, древнеармянский Арвакан – А. А.], на правом берегу Акери [точнее – ее притока Һочанц – А. А.] располагаются поселение, каменный храм и кладбище раннесредневекового периода. Храм, называемый местными жителями Албанский ванк, четырехугольный в плане, … предварительно датирован V–VII вв.”). По указанному местонахождению можно определить, что речь идет о Катосском монастыре, одном из интереснейших памятников архитектуры области Алаhечк провинции Сисакан исторической Армении. По архитектурным и строительным особенностям полуразрушенную, однонефную базилику, которую окрестное курдское население, в действительности, называло просто “ванк”-ом (по-армянски – “монастырь”), следует датировать скорее IX–X вв. Интересующий нас камень, по-видимому, представлял собой центральную деталь тимпана над южной дверью храма (в октябре 1985 г. во время посещения Лачинского района Азербайджанской ССР на территории монастыря обнаружить камень не удалось, однако полукруглый проем над притoлoкoй южной двери храма, где он ранее, по-видимому, помещался, сохранился). Надпись в 6 строк гласит: «[Կամա]ւն Աստուծոյ / [կ]անգնե/ցի զխաչս հոգ/ոյ իմոյ. որ կ/արդէք, յաղօթս / [յ]իշեցէք» (“Волею Божьей водрузил я сей крест [во спасение] души моей. Кто прочтет, помяните в молитвах!”).
Однако албанский язык, видимо, уже лишенный какой-либо ощутимой официальной поддержки и, к тому же, понятный лишь только для какой-то части населения собственно Албании [1], не нашел дальнейшего развития и впоследствии, как видно, вовсе перестал применяться в качестве письменного языка. Таковым для собственно албанского миафизитского населения левобережья Куры стал только армянский язык, для диофизитов наиболее западных районов – грузинский, а для мусульманизированного населения на востоке – арабский и персидский [2].
Таким образом, ко второй половине VI в. Албанская церковь стала в этническом плане больше армянской, чем собственно албанской, хотя она ведала, конечно, и обширными территориями с собственно албанским населением левобережья, никогда полностью не арменизированным [3]. Однако, вместе с тем, “Повесть о Вачагане” и “Алуэнские каноны” кладут прочные основы для самостоятельной, отдельной церковной организации. Албанская церковь не стала простой составной частью Армянской церкви.
1 В первой главе работы, в разделе о гаргареях мы показали что албанское письмо не могло быть создано Маштоцем для языка племени гаргареев, поскольку такого албанского племени не существовало. Однако это никоим образом не означает, что у нас есть основания не согласиться с мнением исследователей, согласно которому албанское письмо было создано на основе одного из албанских племенных языков.
2 Ср.: Тревер К. В., Очерки по истории и культуре…, с. 310; Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В., Пути развития феодализма (Закавказье, Средняя Азия, Русь, Прибалтика), Москва, 1972, с. 41. Исходя из всего сказанного, невозможно согласиться с А. Г. Шанидзе, по мнению которого “эпохой расцвета албанской письменности надо считать V–VIII вв., когда албанцы во всех областях политической и культурной жизни Кавказа принимали деятельное участие вместе с грузинами и армянами” (Шанидзе А., Новооткрытый алфавит Кавказских албанцев…, с. 3). Имеющиеся на сегодняшний день, данные указывают на ограниченное распространение и развитие албанской письменности (ср. Мнацаканян А. Ш., О литературе Кавказской Албании, с. 8-13). Если же говорить об относительной “эпохе расцвета” литературы на албанском языке, то ее можно отнести к V – первой половине VI вв.
3 Арабские авторы Х века констатируют факт употребления в Албании “арранского”, т. е. албанского языка. Ал-Истахри, писавший около 930 года, сообщает: “Язык в Азербайджане, Армении и Арране персидский и арабский, исключая области города Дабиля: вокруг него говорят по-армянски: в стране Барда’а язык арранский” (СМОМПК, вып. ХХIХ, отд. I, с. 29). Это сведение об “арранском языке” повторяют последователи ал Истахри – Ибн Хаукаль и ал-Мукаддаси, писавшие в 977–978 и 985 гг., причем у первого в соответствующей фразе читаем “а жители Барда’а говорят по-appaнcки”, а у второго – “а в Арране [говорят] по-appaнcки” (см. СМОМПК, вып. ХХХVIII, отд. I, с. 12; 100). На основании отмеченных сведений ряд исследователей полагает, что на арранском/албанском языке говорило в Х веке население города Партава и его окрестностей (Marquart J., Ērānšahr nach der Geographie des Ps. Mosēs Xorenaçi, S. 17; Еремян С. Т., Политическая история Албании, с. 305; Тревер К. В., Очерки по истории и культуре…, с. 310; Минорский В. Ф., История Ширвана и Дербенда, с. 29; Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В., Пути развития феодализма…, с. 41-42). Однако следует отметить, что термин “страна Барда’а” у ал-Истахри означает не район Партава, а весь Арран, названный так по административному центру (такая терминология характерна для арабской традиции). Решить же вопрос, всё ли население Аррана говорило на арранском языке, или только отдельных его районов, можно лишь на основании сводного анализа всех данных. И учитывая весь остальной материал по данному вопросу, следует уверенно идентифицировать носителей “арранского” языка с населением левобережья Куры.
Приведенный в начале настоящего раздела материал армянских источников показывает определенную зависимость Албанской церкви от Армянской. Свидетельствуя об этом же, сирийский автор Псевдо-Захария Ритор утверждает следующее: “В этом северном краю есть 5 верующих народов, которые имеют 24 епископа, а их католикос [сидит] в Двине, в главном городе Персидской Армении. Их первого католикоса звали Григорием…” [1]. Далее историк перечисляет отмеченные пять северных стран: это были Армения, Гурзан (Грузия), Аран (Албания), Сисаган (Сюник) и Базгун (Баласакан) [2]. Армянские источники VII и последующих веков прямо утверждают, что албанские католикосы принимали рукоположение от армянского духовного владыки начиная с Григория Просветителя. Из ранних источников нам известны только два факта такого порядка: отправка в Албанию первого епископа Фомы (“Житие Григория”) и епископа Григориса (Павстос Бузанд, Мовсэс Хоренаци). Однако отмеченное утверждение, по всей видимости, действительно соответствует истине. Дело в том, что в скудных источниках по раннему этапу албано-армянских церковных взаимоотношений невозможно найти противоречащих этому утверждению фактов. В то же самое время и в поздних источниках, направленных против верховенства армянского католикосата над албанским, не оспаривается идея о рукоположении албанского духовного владыки армянским католикосом. Так, Мовсэс Дасхуранци, ярый поборник автокефальности Албанской церкви, выступает не за упразднение древнего порядка рукоположения, а за то, чтобы и армянские духовные владыки рукополагались албанскими католикосами [3].
1 Пигулевская Н. В., Сирийские источники по истории народов СССР, с. 82, 165.
2 Там же.
3 ИА, III, 8, с. 302, подстрочник (разночтение списков группы Б). Данная глава является одним из документов, принятых на Партавском соборе 704 г., осудившем албанского католикоса-диофизита Нерсэса-Бакура. Мовсэс Дасхуранци искажает несколько фраз этого документа и добавляет отмеченное нами суждение, которое сохранилось в списках группы Б (подробно см. в следующей главе настоящей работы).
Порядок рукоположения албанского духовного владыки армянским като-ликосом предполагал определенную зависимость Албанской церкви от Армянской; истинный статус последней по отношению к Иверской (до 609 г.) и Албанской церквам соответствовал статусу “primus inter pares” – “первого среди равных”. Албанский католикос должен был следовать за армянским в важнейших вопросах религиозной и политической ориентации. Поэтому отклонение от традиционного порядка приводило к резкой реакции армянских церковных кругов, которые старались в таком случае во что бы то ни стало восстановить свои права. Напротив, Албанские церковники никогда не отказывались от борьбы за фактическую независимость от армянского католикосата. В удобные исторические моменты, опираясь на поддержку албанских (в территориальном, а не этническом смысле) князей, которые также вели борьбу против правителей центральной Армении, старавшихся как-то поддерживать единство всех армянских (в этническом плане) земель, албанские католикосы выходили из традиционного подчинения армянским духовным владыкам. Они принимали рукоположение от своих епископов, объявляли себя патриархами, вынашивали планы соединения с византийской диофизитской церковью [1]. Но в данном случае для нас важно то, что борьба между Албанской и Армянской церквами не имела под собой этнической подоплеки. Ни разу в спорах между двумя церквами не был поставлен вопрос о языке богослужения, которым в Албании был армянский. Албанские участники отмеченных споров, насколько позволяют судить источники, происходят главным образом с правобережья Куры. Собственно албанское левобережье ни в одном из эпизодов этой борьбы не играло сколько-нибудь заметной роли.
Таким образом, в начале VI в. окончательно формируется Албанская цер-ковь, следующая церковным традициям правобережных армянских общин, включивших в сферу своего влияния и левобережье Куры. Фактически армянская по своей сути, эта церковь, однако, всячески пытается эмансипироваться от собственно Армянской церкви, порвавшей к тому времени с имперской.
1 Примеры отмеченной борьбы см., к примеру, в ИА (гл. III, 3; 8; 21 /22/; 23 /24/) и в уникальном сочинении армянского католикоса Анании Мокаци (“О восстании дома Албанского…”), владычествовавшего в 941–967 гг.: Տեառն Անանիայի Հայոց կաթողիկոսի՝ Յաղագս ապստամբութեան տանն Աղուանից, որ ընդ ժամանակս ժամանակս լեալ իցէ ձեռնադրութիւնն արտաքոյ սուրբ Լուսաւորչի աթոռոյն [հրատ.՝ Գ. Տէր-Մկրտչեան], – «Արարատ», 1897, с. 130-144 [переизд.: Գալուստ Տէր-Մկրտչեան, Հայագիտական ուսումնասիրութիւններ, Աշխատասիրութեամբ՝ Պ. Հ. Հակոբյանի, գիրք Բ, Վաղարշապատ – Ս. Էջմիածին, 1998, с. 92-124].